Выслушав от торгпреда популярную лекцию о рекламе, Бусыгин понял, что путей для отступления у него нет.
— Неужто мне одному собирать пятьдесят комбайнов? — удрученно спросил он.
Торгпред вскочил обрадованный.
— С вами будет инженер Иночкин, тоже, между прочим, челябинец. Знаете его?
— Знаю. Иночкин — это отлично.
Бусыгин знал Владимира Михайловича Иночкина по работе на Челябинском тракторном. Он прошел прекрасную практическую школу в цехах завода, а затем в отделе главного конструктора, был учеником таких асов тракторостроения, как Петр Васильевич Мицын, Иван Савватеевич Кавьяров. Занимался Иночкин трансмиссией трактора Т-100М и Т-130, а затем и перспективным проектированием. Посылали Владимира Михайловича в Румынию, а потом на Кубу. А теперь он — представитель Трактороэкспорта в Голландии и Бельгии.
В тот же вечер встретились с Иночкиным в торгпредстве.
Высокий, элегантный молодой человек, атлетического сложения, с аккуратно подстриженным ежиком протянул Бусыгину сильную руку.
— Ну что, Николай Александрович, будем разорять капитализм, как говорит Ежов?
— Будем. Пустим его по миру. Только сначала надо комбайны собрать. А их пятьдесят штук. Между прочим я эти СК-4 только на взгляд знаю, а вы?
Иночкин рассмеялся.
— И я не дальше вашего ушел. Видел комбайн на картинке. Но ничего, засучим рукава, мы ж рабочие люди. И чертежи есть.
Господи, и это называется машина! Какие-то железяки, деревяшки, планки. Болты, крепления — в мешках…
Первый комбайн собирали мучительно долго, и нудно, остервенело. Ходили, как черти, измазанные, грязные, усталые. Иночкин порой терял терпение и начинал ругаться… По-французски. Бусыгин вникал в звуки французской речи, в растягиваемые точно на уроке фразы, и отвечал, путая русские, французские и еще бог знает какие слова. Потом оба хохотали без удержу, до слез.
— Ерничай, ерничай, но мотай на ус, Владимир Михайлович. Нам еще сорок девять собирать.
— Слушаюсь ваших руководящих указаний!
И снова промозглая влага антверпенских улиц. И снова тяжелый короткий сон. И снова — комбайны, комбайны, комбайны…
— Все! — радостно воскликнул Иночкин, когда был собран последний комбайн. — Идите, Николай Александрович, докладывать «господину» Ежову о нашей триумфальной победе. А я минут шестьсот шляфен, шляфен…
— Нет, господин Иночкин, пойдем вместе.
Ежов горячо поздравил их с окончанием работы, чему-то хитро улыбнулся, угощал кофе с коньячком.
— Ох, не к добру, — тихо сказал Николай Александрович Иночкину.
— Что, коньяк не к добру?
— Все. — А потом к Ежову: — Вы уж прямо скажите, что еще от нас требуется.
Ежов задумчиво постоял у окна, словно разглядывал улицу, потом повернулся к Иночкину и Бусыгину.
— Совестно мне, но ничего не поделаешь. Комбайны, которые вы собрали, надо еще… так сказать продемонстрировать.
— Кому?
— Фермерам.
— А комбайны эти что же — еще не проданы?
— Длинно рассказывать — здесь очень сложная система взаимоотношений… В общем на крупной ферме организуется демонстрация комбайнов разных фирм: немецкий «Класс», американский «Клайсон», шведский «Болиндер». Ну, и наш СК-4.
Иночкин тихо сказал:
— Для меня все они — темный лес. Каковы наши шансы?
Бусыгин сказал язвительно:
— Надеяться никому не вредно, за надежду денег не берут.
Ежов ответил честно.
— Не знаю. Думаю: в грязь лицом не ударим.
Выезжать на испытания надо было через два дня.
Иночкин и Бусыгин успели бегло познакомиться с конструкцией иностранных комбайнов. Одни из них были приспособлены для уборки полеглых хлебов, другие — для уборки в дождливую погоду.
— Пошли нам, господь бог, солнышка, — сказал Иночкин.
— Я такой комбайнер, что засвети хоть десять солнц — ничто не поможет, — отозвался Бусыгин.
— Русские не сдаются! — Смеясь и балагуря, Иночкин в быстром темпе выполнил целый комплекс физической зарядки. — Я спортсмен, и заядлый. Баскетбол. Бокс. И привык драться до конца.
— Паришь, как ангел, не приземлись, как черт, — усмехнулся Бусыгин. — Ладно: потягаемся с «Клайсонами»… Не первый и не последний раз.
Погода выдалась яркая, солнечная. И легкий ветерок. Словом, то, что надо!
Когда комбайны разных фирм выстроились на поле и Бусыгин уже занял свое место, Иночкин сказал ему:
