Разумеется, Томкинс мог и не согласиться с таким решением... но не раньше чем через шесть с половиной месяцев. После того как ответ на первое донесение Торнгрейва из Сибринга вернется к нему из Нового Парижа.
Генерал злорадно хмыкнул, но чуть не подавился своим смешком, когда гражданин лейтенант быстро оглянулся через плечо. На физиономии «шестерки» отразилось удивление, почти мгновенно сменившееся подобострастной готовностью посмеяться над «шуткой», о которой он не имел ни малейшего представления. А вот этого гражданин генерал-майор на дух не переносил. Одно дело, когда старший по званию приглашает младшего посмеяться вместе с ним над тем, что он, старший, находит смешным, и совсем другое, когда какой-то заштатный лейтенантишка воображает себя невесть каким умником и скалит зубы, сам не зная над чем.
Оборвав смешок, Торнгрейв смерил лейтенанта (Родхэм Гильермо, значилось на его нашивке) таким холодным взглядом, что бедняга сник, судорожно сглотнул, отвернулся и принялся снова давить на кнопку, словно это могло ускорить прибытие лифта. Тихий-тихий, он старательно вытягивался в струнку – так, словно ему в задницу вставили палку от метлы. На лбу его выступили мелкие бусинки пота. Удовлетворенный произведенным впечатлением, генерал отвел взгляд.
К несчастью, посмотрев в сторону, он наткнулся на эмблему корабля и тут же ощутил знакомый кислый вкус раздражения. Там было написано: КНФ «Фарнезе». Корабль Народного флота. Черт знает что такое! Крейсер давно принадлежит не флоту. Он находится в полном ведении и распоряжении БГБ, и эмблема должна отражать это в полной мере! Но флот упорствовал в своих убеждениях: мол, его корабли по-прежнему флотские и лишь «приданы» Госбезопасности. Как будто истинные защитники безопасности народа не имеют права считаться истинными воинами!
Правда, в глубине души Торнгрейв признавал, что надпись «КБГБ» выглядела бы несколько смешно, но главное – принцип! Флот и морская пехота представляют собой рудименты прежнего режима, декадентского и аристократического. Давно пришло время полностью подчинить их Госбезопасности, той единственной организации, на верность и преданность которой власть может положиться всецело. Конечно, народные комиссары держат все под неусыпным контролем, но в рядах военных по-прежнему находится место для тайных ненавистников Революции, саботирующих усилия БГБ по искоренению крамолы. Но ведь граждане Секретарь Сен-Жюст и Председатель Пьер это понимают? Разве не так?
Разумеется, так, твердо сказал себе генерал, когда лифт привез его к месту назначения. Гражданин лейтенант Родхэм с поклоном пригласил генерала на выход.
Они все понимают и в нужный момент предпримут соответствующие действия. Неизвестно только, когда настанет этот нужный момент. Проводить масштабные преобразования в разгар войны всегда непросто, а успехи МакКвин и ее старорежимных прихвостней, ухитрившихся несколько раз неплохо взгреть манти, сделали этот процесс еще более затруднительным. Разумеется, до поры до времени. И уж во всяком случае, здесь, на Шилоу, у флотских не может быть никаких сомнений в том, кому принадлежит главенство. В остальном же Госбезопасности придется действовать постепенно... если, конечно, МакКвин не зарвется и не даст гражданину Сен-Жюсту повод свернуть ей шею.
«А пока, – злорадно подумал он, – я, во всяком случае, сумел поставить на место эту ядовитую маленькую стерву, гражданку коммодора Янг. Надо же, вздумала ныть, будто „сопровождение конвоев – это задача флота“. Пора бы тебе знать, дура, что две звезды всегда выигрывают у одной, гражданка коммодор, особенно если две звезды играют за БГБ».
* * *
Выслушав доклад о прибытии на борт генерал-майора Торнгрейва, гражданка коммодор Рэйчел Янг ограничилась тем, что кивнула, хотя больше всего ей хотелось плюнуть. Гражданка генерал-майор Гаррис тоже служила в БГБ и, разумеется, имела свои недостатки, но она, по крайней мере, понимала, что управлять военными кораблями должны те, кто этому обучен. А вот Торнгрейв, похоже, не понимал. А возможно, просто считал, что верность Революции и отсутствие личных амбиций (ха, ручаюсь, уж он-то и есть самый бескорыстный малый во всей Госбезопасности!) автоматически делают любого более компетентным, чем человека, который тридцать лет безукоризненно исполняет свой долг.
