«А жаль, – подумала Хонор с кривой усмешкой, – поскольку должность главного кибернетика останется за Харкнессом». Пусть он не офицер, но зато своим делом он занимался дольше, чем Хонор своим. А после семи месяцев раскурочивания компьютерной сети Аида он знал ее лучше кого бы то ни было, включая обслуживавших ее техников БГБ. Харрингтон хотела, чтобы в экстренной ситуации сеть контролировал лучший имеющийся в ее распоряжении специалист – им, безусловно, являлся Харкнесс.
– Понятно, коммандер, – сказала она, мысленно выругав себя за то, что судит Филипс слишком строго. В конце концов, они с ней офицеры разных флотов, и нелепо винить Филипс в том, что она привержена своим традициям так же, как Хонор – своим. – Ждите, я скоро буду. Харрингтон, конец связи.
Она отключила коммуникатор и, сгорая от нетерпения, зажгла в спальне свет.
Торопливо одеваясь, Хонор сильнее, чем обычно, пожалела о том, что рядом с ней нет Джеймса МакГиннеса. Даже в обычных обстоятельствах обслуживать себя одной рукой не слишком-то удобно, а спешка, естественно, это неудобство усугубляла. Хуже того, она прекрасно понимала, что, торопясь, лишь создает себе лишние затруднения, но все равно старалась сделать все поскорее.
Нимиц, ощутив ее эмоции, чирикнул, и Хонор, хотя и погрозила ему пальцем, взяла себя в руки и постаралась умерить спешку. Лафолле не раз указывал ей, что в ее положении было бы разумно завести себе временного стюарда, и она не сомневалась, что некоторые из ее старших офицеров с ним вполне солидарны. Например, МакКеон – хотя Хонор пребывала в убеждении, что уж он-то точно перегибал палку в своем стремлении избавить ее от «излишнего напряжения». И ведь она знала, что многие – не все, конечно, но многие – рядовые и старшины с радостью взяли бы на себя такие обязанности.
Однако, невзирая на то, что застегивать старомодные пуговицы на архаичной грейсонской форменной блузе (Лафолле буквально заставил Анри Десуи сшить адмиральский мундир «подлинного» покроя) одной рукой было занятием не для слабонервных, она просто не могла заставить себя взять стюарда. Понимая глупость своего поведения, Хонор злилась на себя еще больше, но все равно – не могла.
Во многом (при одной этой мысли она скорчила гримасу), из-за контр-адмирала Стайлза, по-прежнему убежденного в том, что Хонор узурпировала власть, по праву старшинства принадлежавшую ему. Будучи никудышным, мягко говоря, стратегом и тактиком, Стайлз оказался выдающимся мастером бюрократической интриги. В этом отношении он напоминал Хонор сорное вьющееся растение, называемое «кудзу», невесть по каким причинам в незапамятные времена завезенное на Грейсон со Старой Земли. Этот неприхотливый сорняк мог укорениться где угодно, заплести своими побегами что угодно – и очень быстро и безжалостно вытеснял всех соперничающих представителей флоры.
Хонор не раз приходилось ставить Стайлза на место, но он с изощренной ловкостью каждый раз предпринимал что-то новое и, соответственно, не мог быть обвинен в нарушении прежнего указания или запрета. Это доводило Хонор до белого каления.
Стыдно признаться, но интриги Стайлза оказались чуть ли не решающим фактором, определившим ее отказ взять себе стюарда. Стайлз явно мечтал даже на Аиде обеспечить себе привычный образ жизни королевского флаг-офицера, со всеми удобствами и привилегиями. Тот факт, что он пальцем о палец не ударил, чтобы эти привилегии заслужить, ничуть его не смущал: они полагались ему по званию. Однако, коль скоро Хонор имела большие права – и как командир, и как инвалид, – но отказывалась от услуг стюарда, Стайлз не мог потребовать этой привилегии для себя. Не давая ему возможности обзавестись прислугой, Хонор, не признаваясь в этом себе самой, испытывала мелочное злорадство.
«Пусть скажет спасибо, что это – единственное удовольствие, которое я себе позволила, – мрачно подумала Хонор, ухитрившись-таки застегнуть пуговицы на воротнике. – Если бы я сделала с ним то, что мне действительно хочется, его труп никто бы уже не нашел!»
Нимиц зевнул, обнажив в ленивой усмешке острые клыки: судя по всему, последняя мысль Хонор встретила в нем живейший отклик и полное одобрение. Потом кот сосредоточился, и Хонор прыснула, уловив мысленную картинку: улепетывающий в страхе сфинксианский бурундук, морда которого представляла собой забавную карикатуру на физиономию Стайлза. В следующее мгновение она в изумлении вытаращила на Нимица глаза: картинки он показывал ей и раньше, но впервые передал не то, что видел, а плод своего воображения. А следующая картина окончательно вышибла Хонор из равновесия: кареглазая древесная кошка в мундире и берете Королевского флота с ало-золотыми командорскими погонами вприпрыжку гналась за бурундуком, угрожающе выпустив острые когти.
