«Ужли сударыня? — говаривал Грибоедов. — Сударыня, ха-ха, прекрасно, сударыня, ха-ха, ужасно!» Вот. Уже тогда стояла эта проблема.
С Денисом я познакомилась на курсах. Он-то и вел у нас этот дополнительный курс компьютерной графики. Многие пренебрегали и не ходили на этот курс, а мне, наоборот, очень он нравился. Я в детстве жутко завидовала тем, кто умеет рисовать. Считая, что уметь рисовать — значит рисовать похоже, я с удовольствием рассматривала карикатуры датского художника Херлуфа Бидструпа. А Денис великолепно рисовал карикатуры, одна из них, где я с длинным носом и патлами, торчащими в разные стороны, но при этом ужасно похожая, говорю, подбоченясь: «Любопытство не порок, а такое хобби», — висит у меня в спальне. Он точно подметил одну из основных черт моего характера. А я считаю, что любопытство всегда шло мне на пользу. Ведь что такое, например, наука? В сборнике «Физики шутят» прямо так и написано: «Наука — это способ удовлетворения своего любопытства за счет государства.» Если бы не эта черта характера, я бы не выучила английский, чтобы читать в подлиннике интересующие меня вещи, не пошла бы на курс и не встретила бы Дениса.
Когда он наклонялся ко мне и положив свою руку на мою, водил мышкой по плате, чтобы точнее нарисовать линию — меня охватывало томящее чувство, как будто большая теплая лапа схватила меня внизу живота и тянула вниз. Терпкий запах его одеколона, с оттенком свежей зелени, будоражил мои чувства и мне с трудом удавалось вернуться к теме урока.
Мне все в нем нравится. Его имя — Денис Геллер, Дениска. В детстве я обожала «Денискины рассказы» Виктора Драгунского. У нас дома была его книжка с дарственной надписью, так я зачитала ее до дыр. Мне нравится, как называли Дениса наши разноязычные ученики: англоязычные — Дэннис, а французы — Дэниз, с протяжным вторым слогом.
Он служил в авиации, рассчитывал на компьютере что-то там для диспетчерской службы, прыгал с парашютом и мог управлять легким двухместным самолетом. При этом он не был эдаким Джеймсом Бондом, чернооким красавцем, созданным Коннери-Далтоном-Муром на погибель прекрасной половины человечества. Денис — просто милый еврейский мальчик, высокий и стройный, с серыми глазами, ироничный и обаятельный.
Я вышла из ванной. Чувство свежести странным образом сочеталось с желанием немедленно завалиться в постель и уснуть.
Дашка спала в своей комнате, уткнувшись носом в подушку. Я поправила одеяло, повернула ее на бочок и тут обратила внимание, что она не выключила компьютер. Слава богу, что у нас в стране додумались брать плату за телефон по ночам по удешевленному тарифу.
А то бы я давно разорилась.
Интернет нам подключил Денис. Наш компьютер что-то стал барахлить и Денис любезно согласился придти и посмотреть, в чем проблема. Он разговорился с Дашкой, показал ей несколько примочек, чем ее совершенно очаровал, попил чай с шарлоткой и откланялся.
У нас, собственно, все уже было на мази. Люди взрослые, нам не нужно много слов, и первый раз Денис поцеловал меня, когда мы с ним замешкались при выходе из аудитории. Встал известный советский вопрос: где? У него? Но там вполне еще моложавая мама, вряд ли ей понравится, если сын приведет в дом женщину, да еще старше него. Я забыла сказать: я на семь лет старше Дениса. Это не прибавляет мне оптимизма, хотя все говорят, что я в свои тридцать четыре выгляжу на двадцать восемь. Но иди знай, где правда. Он говорит, что мой возраст его мало волнует (имея четырнадцатилетнюю дочь, трудно скрыть количество прожитых лет). Пока что я делаю вид, что верю.
Когда Денис установил нам Интернет, Дашка прыгала от восторга. Меня до сих пор грызет совесть, но я воспользовалась ее настроением и попросила ее ответить: не будет ли она возражать, если Денис будет иногда оставаться ночевать в моей комнате?
Ее ответ меня удивил. Все-таки плохо мы знаем наших детей. Дарья сказала:
— Мамуля, это хорошо, что у тебя есть друг, а то без друга ты злая.
Нет, как тонко подмечено! Всю гормональную подоплеку наружу вытащила. А мы до сих пор думаем, что они младенцы и ничего в житейских делах не понимают.
