Он обнял, сжал ее ладони в своих:
— Спасибо. Другие не замечают.
Аля фыркнула про себя. А кто должен замечать: длинноногие лолиты, ничего не смыслящие в искусстве и если и прочитавшие хотя бы одну книгу, то наверняка под названием «Как соблазнить мужчину». Или, может быть, родители ее гения? Но папаша — народный художник, у него хватает и проблем, и переживаний, и тараканов. Ну, а мамаше, по определению, должно хватать тараканов папаши, чтобы еще возиться с тараканами сыночка.
— Боишься, не выпустят? — уточнила она у мужа.
— Очень. Особенно сейчас, когда гремит история с Барышниковым, получить разрешение на выезд очень сложно.
— А если немного подождать?
— О чем ты говоришь, Аля?! Как можно подождать, если там ждут именно сейчас, если забронированы даты и заказаны галереи, если запущена реклама? Это у нас все в собственности государства, а там вкладываются конкретные люди, и если я подведу, то никто не простит и не забудет. А если и простят, то ждать следующего раза точно не будут. Найдут более удобных художников, не обремененных проблемами с КГБ.
Этого Аля и ждала: крика души, мольбы о помощи.
— Я могу попробовать помочь.
— Ты?!
— Замолвлю словечко. Знаешь, со сколькими шишками я за одним столом сидела? Уж они не откажут вдове покойного друга.
— Ты не вдова. Ты замуж бегом выскочила, траура ни дня не носила.
— Ну, это ты знаешь.
— У нас те, кто должен, все знают, а ты их за нос водить будешь?
— Буду. И проведу.
Квартира была готова к приему гостей: по полкам расставлены фотографии покойного с непременной траурной ленточкой, в спальне на тумбе — его очки и оставшаяся недочитанной книга, в прихожей — пиджак, а в ванной в стаканчике — бритва и зубная щетка. Он здесь, в квартире, и в Алином сердце — сердце безутешной вдовы, которая стоит на пороге в скромном черном платье, трепещет ресницами с блестящими на них капельками слез и, прижимая черный же платочек к полным грусти глазам, скорбно лепечет:
— Проходите, проходите. Спасибо за память, за поддержку. Я вам так благодарна. Юрочка тоже был бы очень признателен.
Гостей было пятеро. Все, как один, с женами под руку, в шляпах. Шляпы — на вешалке в прихожей, жены — на стульях за накрытым столом. Теперь все внимание — хозяйке. А она хлопочет: подливает и подкладывает, не уставая потчевать и приговаривать:
— Угощайтесь, пожалуйста! Вот холодец любимый Юрочкин, совсем без жира. Все до капли через марлю процедила, как он, голубчик, любил. — Платочек у глаз, глаза в пол. — А морс, морс пробуйте. Малину-то сама на даче собирала. Спасибо вам, товарищи дорогие, что похлопотали, участок оставили, теперь дочка-то Юрочкина растет, здоровеет. А ведь такая хиленькая родилась, я боялась, за отцом своим прямехонько отправится. Хорошо, есть возможность за городом ее растить, а иначе, может, и не было бы на свете моей маленькой.
Очередное движение платочка, растерянные взгляды, осторожное покашливание и, наконец, робкое признание:
— А мы, признаться, думали, Алечка, что это вы в угоду новому спутнику жизни девочку подальше отправили.
— Да что вы?! — Эмоция «негодование» получила бы «отлично» у любого даже самого придирчивого педагога. — Как можно?! Да он в нашей крошке души не чает. Я уверена, Юрочка был бы счастлив знать, что его девочки не остались брошенными на произвол судьбы, что о них есть кому позаботиться.
Зазвучал нестройный хор:
— Ну, если так…
— Думаю, Юрий Иванович был бы доволен таким…
— Конечно, мы не слишком обрадовались…
Аля перешла ко втором акту. Прижала руки к груди, повысила голос и вдохновенно затараторила:
— Поверьте, что пережить смерть любимого человека всякому тяжело. А такого, как Юрий Иванович, который был не просто мужем, а поддержкой и опорой, — тяжело вдвойне. Я просто осталась у разбитого корыта. Конечно, вы имеете право удивляться и негодовать: молодая сильная, да еще с дачей и квартирой — то еще «разбитое корыто». Но я ведь осталась беременной. Без работы, без перспектив, с одним только токсикозом.
Она жалобно захлюпала носом, обвела гостей взглядом и, поймав сочувствие, продолжила:
— Вы должны понять, что в таком состоянии я просто не могла себе позволить отказаться от протянутой руки доброго человека. Когда ждешь ребенка, прежде всего думаешь о его благополучии. — Аля сделала театральную паузу и заметила, как почти все женщины согласно закивали головами. — Я просто хотела быть уверенной в завтрашнем дне, хотела дать Юрочкиной дочке все, что она заслуживает!
