Однако она не боялась. Жить – это значит стоять на холодном ветру и ждать, когда выглянет солнце. Иногда оно появляется – чтобы затем снова скрыться за тучами.
Мадрид поразил девушек. Они приехали в город во время праздника, когда по улицам двигались пышные процессии, а все церемонии и службы проводились с особым блеском. Статуи святых были убраны золотом и серебром, с балконов домов свисали ковры. Исабель и Лусия жадно разглядывали туалеты испанок, прекрасных загадочных испанок, ходивших очень прямо, маленькими шажками и бросавших томные взгляды из-под своих изящных вуалей. В отличие от Амстердама Мадрид не казался деловым городом, то был город праздника и любви.
С трудом приведя в чувство ошеломленных дочерей, которые уже забыли, зачем приехали в Испанию, Катарина отправилась на поиски сеньора Аларкона. Исабель исполняла роль переводчицы.
Они нашли его дом, самый обычный каменный дом, в каких проживали горожане среднего достатка. Слуга попросил подождать и провел посетительниц в скромную комнату с простой, незатейливой мебелью.
Вскоре появился сеньор Аларкон, почтенный седовласый человек в темной одежде. Сдержанно поклонившись Катарине и ее дочерям, он предложил сесть. Сеньор Аларкон не спешил. Девушки вели себя спокойно, тогда как нервы бледной от напряжения Катарины были натянуты как струна.
Вошел писец с чернильницей и пером, следом за ним – еще три человека; они скромно остановились у дверей.
– Вы говорите по-испански, сеньора? – осведомился хозяин дома, глядя на Катарину.
Исабель, чуть запинаясь, перевела.
Катарина покачала головой.
– Как это ни было трудно, я отыскал человека, который поможет нам в нашей беседе. Позвольте представить вам господина Кетела.
Один из мужчин выступил вперед и поклонился. Катарина, не понимающая, что все это значит, хранила тревожное молчание.
– Я – мэтр Манрике Рекезенс Аларкон, нотариус. Некоторое время назад ко мне обратилось некое лицо с просьбой составить завещание. Сейчас, ввиду его кончины, я хочу огласить содержание данного документа, как водится, в присутствии свидетелей и заинтересованных сторон.
Катарина покачнулась на стуле. Она знала, что никогда не сумеет выбраться из-под обрушившейся на нее тяжести. Ее сердце было раздавлено. По лицу потекли слезы, такие обильные, что она ничего не видела. Она не слышала ни слова из того, что прочитал мэтр Аларкон; ее губы беззвучно шевелились, повторяя заветное имя, что было подобно последнему вздоху.
Когда нотариус закончил, она нашла в себе силы спросить:
– Как он умер?
Мэтр Аларкон смотрел озадаченно.
– Кто? – промолвил он и обратился к господину Кетелу: – Вы правильно переводите?
Тот кивнул.
– Этот человек, – сказала Катарина.
– Вижу, вы не совсем внимательно меня слушали, – строго заметил нотариус. – Между тем это очень важно, поскольку ваши дочери еще не достигли совершеннолетия. Коротко повторю: сеньора Хинеса Монкада, скончавшаяся десять месяцев назад, оставила часть своих средств и имущества сеньоритам Исабель и Лусии Монкада, равную долю каждой. Кое-что она завещала Церкви и бедным, но и в распоряжение ваших дочерей поступают вполне приличные средства. Вы поставите подпись там, где я укажу, и дело можно считать решенным.
Исабель и Лусия украдкой переглянулись. Их глаза блестели от любопытства.
Прошло не менее четверти часа, прежде чем Катарина смогла сказать:
– Благодарю вас, мэтр Аларкон. И я благодарна сеньоре Хинесе. К несчастью, мы были едва знакомы. Мне жаль, что в ее последний час рядом с ней не было сына.
– Вы ошибаетесь, сеньора, – возразил нотариус. – Он приехал вовремя, будто что-то предчувствовал. Именно после его приезда сеньора Хинеса Монкада изменила завещание. В прежнем не упоминались имена ваших дочерей.
– Он приезжал?! – воскликнула Катарина. – А потом… снова уехал?
– Да, после похорон. Он оставил бумагу на случай, если кто-то станет о нем спрашивать. Там написано, где он живет.
– Эта бумага у вас?
– Да. Вот она.
Катарина едва не выхватила лист из рук нотариуса, впилась глазами в строки и разочарованно вздохнула. Эрнан Монкада. Место жительства – город Гент, графство Фландрия.
