«Здравствуй, рыцарь. Здравствуй, мой родной»
Рыцарь так сжал бока коня и натянул поводья, что Гнедко обиженно всхрапнул — больно же, чего ты, хозяин, сдурел?
«Ты вернулась»
Короткий бесплотный смешок. Такой знакомый, родной, неповторимый…
«Меня вернули»
Первей помолчал, переваривая.
«Тебя забрали… от меня не по твоей воле?»
Бесплотный вздох.
«По моей, мой милый. Я сделала всё, чтобы ты мог быть счастлив, и попросилась уйти. Я не хотела…»
«Ясно. Не хочешь девчонку, получай боярыню. Даже самая умная баба — дура, не потому, что дура, а потому, что баба»
Бесплотный вздох.
«Ты прав, рыцарь. Ты опять прав. Я дура, и отрицать это бессмысленно»
«Строго говоря, за такие вещи тебя следовало бы выпороть по голой заднице, задрав юбку. Но отложим это до того момента, когда у тебя будут юбка и задница»
Бесплотный смех долго не утихает.
«Нет, ты просто невозможен. Ладно, слушай. Твои и мои долги полностью покрыты, но мы просим неслыханного, и нам с тобой придётся отработать. Нам дали такую возможность»
Первей уже дрожал от предчувствия.
«Что мы должны отработать?»
«Ну Господи, ну какой ты всё-таки дурень. Ты ведь не хочешь, чтобы я начала новый круг в виде крохотного слепого котёнка, и даже человеческий младенец тебя не устраивает. Ты возжелал, чтобы я появилась на круге сразу взрослой девицей с титьками, более того — сохранившей всю память о предыдущем круге. И всю память о своём пребывании в виде Голоса Свыше, и никак иначе»
«Это правда. А чего хочешь ты?»
Пауза. Долгая, долгая пауза, но Первей терпеливо ждал — он знал, это пауза перед ответом.
«А я хочу, чтобы ты был счастлив, мой родной. Потому что я люблю тебя. И так как тебя не устраивают ничьи в мире титьки, кроме моих — у меня нет выбора»
«Наконец-то до тебя дошло. Ты не такая уж тупая, какой пытаешься казаться. Наверное, если тебя как следует подучить, ты в конце концов научишься варить приличный суп»
Возмущённый шелестящий голос.
«Нет, ты совершенно невозможен. Всё, до ночи!»
«А задание?»
«Вот об этом как раз ночью. А сейчас прощай, и не тревожь меня по пустякам, мне нужно многое успеть узнать и обдумать»
«Да, Родная. До ночи!»
«Кстати, поторопись. К ночи начнётся буран, а настоящую русскую шубу ты так и не купил. Ты должен успеть добраться до города Клин засветло»
* * *
— …Кого чёрт принёс в такую непогодь? — зычно проорал стражник с надвратной башни, неразличимой тёмной глыбой возвышавшейся над головой. Буран крепчал на глазах, и Первею тоже пришлось орать, сложив руки рупором и задрав голову.
— Пустите запоздалого путника, добрые люди!
Голова стража исчезла, и некоторое время спустя створка ворот чуть приотоворилась. Рыцарь не заставил себя упрашивать — мигом пролез в открывшуюся щель, таща за собой Гнедка. Гнедко возмущённо фыркнул, очевидно, недовольный недостаточно торжественной встречей — он чуть не ободрал бока о воротные створки, пролезая в узкую щель. Приземистый стражник, похожий на медведя в своей шубе, смотрел сурово. На голове стража поверх мехового треуха был напялен круглый железный шлем, весьма напоминающий походный котелок, и вполне возможно, им и являвшийся.
— Мы уж собрались зачинять ворота, путник. Глянь, буря-то какая.
— И не говори. В такую погоду оказаться в чистом поле — верная смерть, и себе и коню, — Первей сунул в руку стражника мелкую серебряную монетку. Суровый страж разом подобрел.
— Откуда путь держим, господин хороший?
— Из Москвы пробираюсь, до Новгорода. Скажи, почтенный, есть здесь где остановиться?
— Да как же? — страж даже обиделся. — Мы тут, чай, не в деревне. Вон поезжай по этой улице, и как раз будет постоялый двор.
— Спасибо, почтенный. Спокойной ночи!
* * *
Вьюга завывала, как бесчисленная стая голодных волков, на все лады и голоса. Под неумолчный вой ветра думалось особенно хорошо, тем более лёжа на большой охапке душистого сена, да ещё завернувшись в медвежью шубу, только что приобретённую у хозяина. С шубой Первею повезло, это да. Правда, хозяин этого сарая, упорно величавший своё заведение постоялым двором, поначалу заломил несусветную цену, как обычно все московиты, но рыцарь привычно сосредоточился, вызывая в теле знакомую дрожь… и хозяин, внезапно почувствовав небывалое расположение к проезжему гостю, расчувствовался и подарил ему шубу — знай наших! Первей сердечно благодарил его, они пили горячий глинтвейн, приготовленный Первеем из хозяйских запасов (кстати, хозяин взял сей рецепт на заметку) и расстались, довольные друг другом. Шуба что, ерунда, был бы человек хороший!
