А она не понимает.
И дело не в том, что она некрасивая — наоборот. Просто — мне проблемы не нужны, вот и все. У меня работа.
Достаю из холодильника ледяное пиво для нее и чай для себя. Американское пиво — по нашим меркам совсем не пиво, это какая-то слабоалкогольная дурь. Дрожжей там совсем нет, оно водянистое и крепкое. Я пиво здесь совсем не пью — это не пиво. Спиртное американцы вообще пить не умеют — зачем то бросают в бокал льда доверху…
— А знаете, я как раз такая. Нью-йоркская дворовая девчонка.
Глаза у нее… не очень. Совсем не дура.
— Где росли?
— В Бруклине
— Там есть жилье?
— Есть. Дорогое, правда.
Я протягиваю бокал с пивом
— И там вас научили пить пиво?
— Я сама научилась. Папаша задолбал своими наставлениями.
— Кто он был?
— Держал тратторию
— Так вы итальянка?
— Наполовину. На другую аргентинка, мы из Аргентины переехали.
— Здорово. Я в Буэнос-Айресе был…
— Правда?
Опасно.
— Проездом, — неопределенно отвечаю я, — там больше ста тысяч украинцев сейчас. Жизнь — штука нелегкая.
Это на самом деле так. В Аргентине я был, Буэнос-Айрес город конечно красивый, почти европейский. Но — не лег в душу.
— А все-таки, почему вы уехали из Украины?
— Жизнь нелегкая. Да и сейчас там… сами знаете, что творится.
— Да? А мне показалось, у вас есть деньги.
Штрафной.
— А как ваш муж поживает?
Фразы «объелся груш» здесь нет.
— Работает. Зарабатывает деньги.
— Это хорошо, когда есть работа, позволяющая зарабатывать деньги.
— Да, точно. А вы чем на жизнь зарабатываете?
— Я инвестор.
— И во что же вы инвестируете?
— Недвижимость. Дубай, Панама…
Марта поставила недопитый бокал на стол
— Хотите откровенно?
— Не уверен.
— Вы не слишком похожи на инвестора.
— Вот как? И на кого же я похож?
Марта пожала плечами… а они у нее изящные, совсем не американские. Несмотря на то, что, по словам Гарри Трумена мы все — американцы через черточку, здесь есть американки и есть европейки. И я — отличаю одних от других в секунду. Так вот, Марта — европейская женщина. На сто процентов.
— Не знаю… на бандита… секретного агента… не на одного из тех, кто делает еще один миллион долларов вдобавок к уже имеющимся.
— Откровенность за откровенность?
— Давайте.
— В детстве — каждая девочка мечтает о принце на белом коне. Или белом Кадиллаке. О маверике, который идет напролом. О том, кто устанавливает свои правила в этой жизни. Но девяносто девять процентов женщин — в конечном итоге получает ипотеку на тридцать лет и семейное барбекю по выходным. Но свои мечты не забывает. В психологии это называется «компенсация»…
— Да… возможно, вы и правы…
Марта грациозно встала.
— Пока.
…
Когда за ней закрылась дверь — я облегченно выдохнул. Нет ничего хуже женщины, которой ты не безразличен. Женская логика — непостижима, но каким-то чудом женщины часто оказываются правы. Я понимаю, что Марта просто хочет меня, что ей надоел ее муж, но…
И вот что мне делать? Убить ее? Извините, но я не монстр… по крайней мере, мне на это хочется надеяться. Уехать? Не могу. Пока не могу. Поговорить с мужем? Во-первых, мы почти не пересекаемся, во-вторых — еще неизвестно, что она выкинет в ответ. Мстящая женщина — еще более опасна. Трахнуть ее? Тогда неизвестно, что предпримет ее муж и чем вообще всё это закончится, нахрен…
Вот вы бы что сделали? Не знаете? Так и я — не знаю.
В раздумье — я вышел на задний двор своей фазенды… на коже моментально появились капельки пота, солнце — садилось, истекая кровью, напитанный дневным жаром воздух — застыл как хищник перед прыжком. Я мрачно смотрел куда-то вдаль, не знал, что делать — но точно знал, что мои неприятности только начинаются…
