— Негодяй! — тоненько вскрикнул тот. — Милиция!
И сейчас же, как по заказу, за его спиной показались два дюжих милиционера, поджидавших во дворе окончания семейной сцены.
В узком проходе между столиком и топчаном им было никак не разминуться. А застрявший посредине Егор Иванович мешал милиционерам дотянуться до Алика.
— Не трогайте его! — кричала Алена. — Папа! Не надо!
Услыхав это, Алик выпрямился и с усмешкой посмотрел на ее отца.
— А... так это наш папа... Простите великодушно, что предстаю перед вами в таком виде... Но вы не дали мне времени надеть смокинг... Впрочем, приличные люди, кажется, не входят в спальню без стука...
— Хам!
Егор Иванович с ненавистью смерил его взглядом и боком протиснулся к выходу, давая милиционерам возможность исполнить свое предназначение.
— Папа! Послушай! Он не виноват! Я сама! — сквозь слезы выкрикивала Алена. — Мы любим друг друга!
— Молчи... — велел ей Алик и спокойно сказал милиционерам: — Может, вы выйдете на минутку? Мы не одеты.
— Да... Выйдите... — спохватился Егор Иванович, тут только осознав, что эти здоровенные мужики бессовестно и с жадным любопытством рассматривают его дочь.
Алена потянулась к шортикам.
— Не это! — взвизгнул Егор Иванович. — Где твое платье?
Не глядя на него, Алена упрямо натянула шорты и маечку.
— У меня нет другой одежды.
— Пропили?! Или сменяли на наркотики?! — не унимался отец.
Он стал похож на истеричную бабу. Алена никогда еще не видела его таким.
Скривив губы, Алик быстро оделся и заслонил собой Алену.
— Давайте спокойно поговорим, — предложил он. — Считайте, что я пришел просить у вас ее руки...
— Срок ты получишь, а не ее руку! Она несовершеннолетняя!
— Папа! Я сама...
— Мать с ума сходит! У бабушки сердечный приступ! Проститутка! — полоснул словами отец. — Ничего... Твой молодчик сполна ответит... Статья сто семнадцать...
— Беги, Алик! Беги!!! — отчаянно заорала Алена.
Но он не послушался. Он сам с кажущимся спокойствием шагнул навстречу милиционерам.
...Все, что было дальше, Алена помнила как в тумане.
В душном кабинете толстый капитан в милицейской форме требовал от нее подписать заявление.
Она только упрямо мотала головой и стискивала зубы.
Словно сквозь толстый слой ваты доходили до сознания непонятные обрывки фраз:
— И без заявления...
— С поличным... Протокол задержания...
— Свидетельские показания...
— Но ее подпись...
— До совершеннолетия она недееспособна. Я подписываю...
В плотном кольце каких-то мужчин ее вели к автостанции. Там отец впихнул ее на заднее сиденье такси и сел рядом, крепко держа за руку...
—— Где Алик? — спросила она.
Отец не ответил.
В медпункте симферопольского аэропорта ей сделали какой-то укол, после которого наступила вялость и полная апатия...
Весь путь до Москвы Алена спала. А потом смутно, в полудреме сознавала, что опять куда-то едет... и что ей почему-то ужасно холодно... Странно... ведь с утра было такое яркое солнце...
Таксист недоуменно косился на потного раскрасневшегося мужчину в теплом костюме, словно тюремщик, сжимавшего запястья дрожащей полуголой девочки, не по погоде одетой в немыслимо легкий наряд.
В Москве шел дождь и все ходили в свитерах и куртках.
— Жарко, Алька... — пробормотала Алена, сбрасывая с себя одеяло.
Мама обеспокоенно потрогала ее лоб и снова укрыла.
Ее блудная дочь металась в бреду, вся красная от высокой температуры, и звала того самого юношу, ради которого, не задумываясь, бросила отчий дом:
— Алик...
А раньше она всегда звала маму...
— Егор, принеси мокрое полотенце.
Отец с виноватым видом топтался рядом.
— Может, ей аспиринчику дать?
Он сам положил Алене на лоб холодный компресс и растолок в ложке таблетку, как маленькой. Попытался влить лекарство Алене в рот, но она отвернулась и сжала зубы.
— Все-таки ты идиот... — мама едва сдерживала раздражение. — В такую погоду тащил ребенка... Мог бы ее в пиджак укутать.
— Не догадался, Оленька... Не до того было...
Ольга Игоревна в упор посмотрела на него и вдруг спросила:
— А зачем ты ее привез?
— Как... зачем? — растерялся он.
— Ну вот ты нашел ее... И слава Богу... И пусть бы девочка отдыхала на море... Оставил бы ей паспорт и деньги...
