— Нет, — не менее твердо ответил король.
— Тогда либо покиньте зал, оставив нечестно выигранные деньги на столе, либо я вас убью.
Король вернулся к реальности и понял, что сохранить одновременно жизнь, честь и тайну ему не удастся. Среди посетителей не было никого, кто мог бы за него поручиться. Что ж, короля здесь быть не могло, а честь простого горожанина не в счет. Рассудив так, он обошел стол, даже не взглянув на деньги, взял свой плащ и вышел в полной тишине.
* * *
Ужин проходил все в том же ресторане отеля, расположенном в цокольном этаже на уровне сада. Зал был большой, с низкими потолками и стеклянными стенами-окнами, через которые открывался вид на море. Наш отель находился на второй линии. Между ним и морем лежали: набережная с кафешками и магазинчиками, затем ряд отелей престижной первой линии и, наконец, дорога, связывающая, как нитка бусы, маленькие городки-жемчужинки в ожерелье Андалузской Коста дель Соль. Первая линия поднималась над набережной, а вторая — над ней, как ступени римского амфитеатра, неплохо сохранившегося в Малаге.
Не освоившись еще с нравами курортной жизни, к ужину мы спустились прилично одетыми, причесанными, с легким макияжем. Нас встретил детский рев, шумные голоса и аппетитное позвякивание посуды. Большинство других постояльцев пришли в шортах, наш стиль одежды поддержали только очень пожилые испанские старушки в туфлях и жемчугах. Правда, нельзя сказать, что наши усилия выглядеть элегантно остались совсем не оцененными. Когда мы закончили наше хождение с тарелками и уселись за столик, Марина мне шепнула:
— Слева за столиком симпатичный брюнет.
— Что? — спросила я в тон ей.
— Глаз не сводит, — сообщила она, не уточнив, правда, с кого.
Полуобернувшись через некоторое время, я сразу поняла, о ком шептала мне бдительная подруга. За маленьким столиком сидел высокий стройный молодой человек. Черные прямые волосы до плеч были разделены пробором. Нос, та часть лица, на которую я прежде всего обращаю внимание, был крупным, выразительным, хорошей формы. Глаза — светло-синими, именно светло-синими, а не голубыми. Но самое удивительное, что на столе перед ним рядом с тарелкой лежала открытая книга. Это очень живо напомнило мне старшие классы школы. Вернувшись днем в пустую, залитую осенним или весенним светом квартиру, я снимала черный фартук и коричневое форменное платье, мыла руки и, захватив любимую книжку, тогда это был Ремарк или Ильф и Петров, шла на кухню разогревать обед. А потом, не торопясь, хлебала супчик, уставившись в книжку. Тогда, зайдя днем к любому из одноклассников, можно было увидеть одну и ту же картину: рядом с тарелкой раскрытая книга. От родителей попадало за то, что частенько и то и другое оставалось на столе до их прихода.
Почувствовав мой взгляд, Читатель, как я мысленно назвала соседа слева, оторвался от книги и улыбнулся мне одними глазами.
В отличие от завтрака, во время ужина напитки не выставлялись, их надо было заказывать официантам, ловко и несуетливо обслуживающим голодных отдыхающих. Мы взяли бутылку красного вина «Риоха» и принялись закусывать вино оливками, свято следуя мудрому правилу путешественников — есть и пить все только местное. Потом наше праздное внимание привлекла внешность обслуживающей нас официантки.
— Ей лет за тридцать пять, — предположила я.
— Да кто их разберет, этих испанок, — благоразумно заметила Марина.
— Ты только посмотри, какие у нее интересные черты лица, а стройность и маленький рост в сочетании с короткой стрижкой делают ее похожей на травести, — увлеклась я рассуждениями.
— Да, с такой внешностью и волевым взглядом ей бы не официанткой быть, а тореадором, — возразила моя подруга.
— Как? Ведь женщины не участвуют в корриде! — изумилась я и этой неосторожной репликой обрекла себя на прослушивание лекции о корриде. Марина тут же заявила, что Испания без нее — все равно что море без солнца, ветер без паруса, пиво без пены, а маслины без косточек. В общем, до конца ужина и еще долго после него она просвещала меня насчет корней, традиций, а также современного состояния корриды в этой стране. Кое-что я даже запомнила.
