— Я-то понимаю, — сказал он, с сочувствием глядя на нее, — а вот поймет ли Диего?
Глаза Марии наполнились ужасом, и Рамон пожалел о том, что упомянул имя брата.
— Не огорчайся, моя голубка. Я не позволю ему обижать тебя. В конце концов, не выкинет же он тебя за борт на съедение акулам, даже если и пообещает сделать это. — И, взяв ее за руку, ласково добавил:
— Пойдем найдем тебе какую-нибудь одежду и попробуем тебя отмыть. А то Диего учует твое присутствие раньше, чем увидит тебя.
Через час, вымывшись и переодевшись, Мария сидела в каюте Рамона, с нетерпением ожидая его прихода. Он приказал принести несколько ведер теплой воды, и, хотя это была не настоящая ванна, она впервые за много дней испытала чувство наслаждения, а ее тщательно вымытые волосы, высыхая, завились непослушными кольцами. Рамон отыскал и подобающую одежду. На ней была изящная сорочка, которая предназначалась Хустине, воздушная нижняя юбка, отделанная фландрскими кружевами, которую он вез в подарок замужней сестре Хуаните, приятно шелестела при каждом шаге, а на ноги она надела маленькие шелковые туфельки, которые Рамон купил для своей младшей сестры Консуэло. Лиф из великолепного розового шелка с пышными рукавами дополняла длинная тяжелая желтая юбка из той же ткани. Этот наряд Рамон вез для старшей сестры, и если верх был как раз впору худенькой и изящной Марии, то юбка оказалась длинна и волочилась по полу.
— Я всегда знала, что твоя сестра Хосефа старше меня и Хустины, но я никогда не думала, что она такая высокая, — сказала Мария, растерянно глядя на слишком длинную юбку.
— Это не она такая высокая, моя голубка, — сказал Рамон, насмешливо оглядывая Марию, — это тебе надо немного подрасти.
Мария скорчила смешную гримасу, и лицо Рамона на какое-то мгновение осветила улыбка.
— Рано нам веселиться, — сказал он серьезно. — Ведь встреча с Диего еще впереди, я должен обязательно сказать ему, что ты на корабле. — И, увидев беспокойный взгляд Марии, добавил:
— Не волнуйся, я не дам тебя в обиду.
Мария согласно кивнула головой, и по тому, как потемнели ее глаза, Рамон понял: она не очень верит ему.
— Не бойся, ни я, ни мой отец никогда не позволим Диего увезти тебя с Эспаньолы. Мы не смеем посягать на права, которые Диего имеет на тебя по закону, но пока ты была в Испании, мы часто вспоминали тебя, — Рамон улыбнулся. — Хустина не давала нам покоя. И мы решили, что когда я снова приеду в Испанию, то обязательно поговорю о тебе с кузеном. — Он усмехнулся. — Я действительно разговаривал с ним и, к своему стыду, должен признать: ему удалось убедить меня в том, что ты счастлива. Да и ты хороша, моя голубка, — кто уверял меня во время нашей встречи два месяца тому назад, что все в порядке и ты всем довольна?
— Конечно, мне надо было рассказать тебе правду, — неохотно проговорила Мария, — но я никогда не думала, Рамон, что Диего окажется настолько бесчувственным и бессердечным. Мне не хотелось, чтобы окружающие знали, насколько я несчастна, потому что это могло повредить репутации брата. К тому же, — еле слышно продолжала она, — я не думала, что ты воспримешь это всерьез, а уж тем более попытаешься помочь.
— Смотри, чтобы ложное чувство преданности опять не подвело тебя. Ну а теперь я должен пойти и разыскать Диего. Хорошо, если он сумеет правильно оценить ситуацию. Он, конечно, твой опекун, но все же мой отец приходится ему дядей и, надеюсь, имеет на него некоторое влияние. Мы не позволим ему сделать тебя несчастной. — И Рамон ушел искать Диего.
Время шло, никто не появлялся, и Мария начала беспокоиться. Что он там наговорил Диего? И самое главное, как брат воспринял новость о ее присутствии на борту?
Все стало ясно, когда через несколько минут тяжелая дверь с шумом распахнулась и в каюту вошел Диего. Лицо его было перекошено от гнева, и даже шрам над бровью побелел от напряжения. Вслед за ним появился Рамон, но в каюту не вошел, а остался стоять в дверях с нарочито беззаботным видом, хотя взгляд его напряженно следил за происходящим. Мария была благодарна, что он не оставил ее в такой трудный момент, Диего даже не пытался скрыть своей ярости.
