Уже в 70-х гг. о нем напишет Александр Солженицын в своих очерках изгнания «Угодило зернышко промеж двух жерновов»: «Толедский Алькасар, поэма и легенда той войны! Полковник Москардо и пожертвованный им сын, образ из „Илиады“.
Красные позвонили полковнику в крепость: „убьем твоего сына“. — „Передайте ему трубку. Да здравствует Испания, сынок!“
Семьдесят дней обороны, меньше литра воды на человека в день, двухсотграммовый хлебец — и защитникам, и роженицам в темных подвалах. Атаки, атаки, осада, артиллерийские обстрелы на уничтожение. Сшиблены башни, порушены стены, подкопы, подрывы, сровнены стены с землею. Обливание осажденных огнем, подготовка потопа на них, — все эти республиканские методы выстояны героями… Сделали из Алькасара символ свободы отечества!»[89].
Вот как испанские авторы описывают визит Москардо в Новгород: «Москардо прибыл в Григорово 30 ноября 1941 г. Его лимузин остановился около штаб-квартиры Муньоса Грандеса.
Командир дивизии спустился с крыльца и тепло обнял своего тучного товарища по оружию. Темные очки Москардо запотели, как только он вошел в теплую комнату. Он снял фотоаппарат, отряхнул мундир. Генерал выглядел как типичный турист…
На следующий день Москардо пересек реку и оправился в Ситно. За рекой виднелись ряды крестов на кладбище. И командующий фалангистской милицией обнажил свою лысую голову и произнес несколько хвалебных слов в адрес солдат. Затем в унисон вместе с собравшимся гарнизоном он закричал: „Да здравствует Франко! Вперед, Испания!“ Нахлынули эмоции.
Новобранцы окружили легендарного генерала, затянутого в кожу. Москардо никому не отказал в пожатии руки. Потребовалась четверть часа, чтобы пробиться через толпу к командному пункту. Там его ждал кипящий samovar. Солдаты все еще толкались возле этого дома, а три сверкающих лимузина ожидали появления членов делегации.
После чаепития делегация из Испании отправилась дальше. Русские женщины и дети, стоящие на улице, махали ему платками. Так было на улицах Руссы и Змейско. В Шевелево Москардо встретили три пылающие избы. Печи, около которых грелись испанские солдаты, опять загорелись и вызвали пожар.
При входе в бункер генерала встретила охрана со сверкающими железными крестами на гимнастерках. Склонившись над картой и отхлебывая водку, испанский командир Эспарса объяснил диспозицию.
Генерал Москардо был весьма удовлетворен. На вопрос высокого гостя: „А что дальше?“ Эспарса ответил: „Ужин, конечно“. В меню была „корова-талисман“. Корова, подобранная по пути на фронт (естественно, украденная у русских хозяев. — Б. К.), уже несколько недель была талисманом штабной роты 269-го полка. Теперь она принесла свою последнюю жертву во славу Испании, украсив блюдо героя Алькасара. На следующий день Москардо попрощался с Муньосом Грандесом и отправился из Григорово в Растенбург на встречу с фюрером Германии Адольфом Гитлером перед своей отправкой в Испанию»[90].
Первые мемуары о своем участии в войне против Советского Союза испанские фалангисты начали выпускать еще во время войны. Для них война была делом чести, крайне романтическим занятием. Так, в книге, которая вышла в 1943 г. в Мадриде, приводится следующий «правдивый эпизод» из жизни Голубой дивизии: «Лейтенант Энрике Эррандо Виллар, приехавший на машине скорой помощи в командный пункт Пиментеля, глядя на памятник „Тысячелетие России“ и на железный мост через Волхов, спросил новобранца, едущего на санях: „Куда ведет эта дорога?“ — показывая на восток. „К славе“, — ответил ему молодой парень»[91].
Конечно, далеко не все ветераны впоследствии представляли свой «крестовый поход в Россию» как легкую прогулку во славу Франко, во имя будущей империи. Весьма интересны испанские зарисовки, что же представлял собой Новгород осенью 1941 г., в первые месяцы оккупации: «За пределами Кремля до войны находился парк развлечений. Около его входа стоял памятник Ленину, опрокинутый немцами в то время, когда они только вошли в город…
В Новгороде множество церквей. Более сорока из этих храмов, согласно полученному нами плану, были превращены большевиками в склады. В одной из церквей я видел ткацкие станки…
