Вот то-то и оно.
Полковник Розен, делясь опасениями касательно реальности похода во Владивосток, был тысячу раз прав, но не договорил того, что наверняка вертелось в его генштабистской голове. Кто в России был заинтересован в том, чтобы поход окончился неудачей? Точнее, в том, чтобы наследник престола угодил в заварушку с печальными для него последствиями?
«Малый» двор и вся пьянь и дрянь, облепившая наследника, как мухи… это самое?
Ни в коем случае. Мухи не станут губить свой пищевой ресурс.
Высшая аристократия империи, пустые и бездарные отпрыски вырождающихся фамилий, числящиеся в лучшем случае по Министерству двора?
Нет, не они. Им невыгодно. При таком государе, каков Константин Александрович, у них почти нет шансов выдвинуться на ключевые посты. При Михаиле Константиновиче такие шансы появятся.
Мраксисты и прочие радикалы?
Тоже не они. По всей логике, им, хоть и безбожники, следовало бы ежедневно молиться за здравие цесаревича, а имея в руках хоть какие-нибудь рычаги влияния на события, всячески оберегать его, пылинки с него сдувать! Потому что лишь при таком государе, каким станет – если станет – цесаревич Михаил Константинович, только и могут возникнуть предпосылки к любезной им социальной революции. Да и нет у них никаких рычагов влияния, нос не дорос.
Или они противу всех фактов умнее и – страшно подумать – влиятельнее, чем кажутся? Война им на руку, особенно если удастся раздуть ее до общеевропейских масштабов… Хотя сама по себе война ничего им не даст. Вот если бы им свезло и возвести Михаила Константиновича на престол, и войну начать, и добиться поражения России… Таких везений, однако, не бывает.
Значит, наоборот, патриоты, верные престолу монархисты, люди активного ума, достигшие чинов и влияния не родовитостью, но способностями? Те, на ком, по мнению очень многих, держится Россия? И первый из них – морской министр адмирал Грейгорович?
Впору было забыть о вагонетке и хлопнуть себя по лбу. Лопухин лишь ругнулся вполголоса. Просмотрел! Оставил военным военные вопросы, чересчур увлекся ловлей агентов! Да и надзор за цесаревичем отнял слишком много сил и драгоценного времени. В итоге пришлось уделить все внимание тактике, забыв о стратегии. И вот вам результат!
Морской министр Лазарь Спиридович Грейгорович… Не будучи представлен ему лично, Лопухин не раз видел при дворе неестественно прямую фигуру старика в черном флотском мундире с панцирем сверкающих наград повыше кортика, пониже раздвоенной седой бороды. При нем русский флот интенсивно строился и перевооружался. О нем говорили: ох и крут, но справедлив. И успешная блокада норвежских фиордов во время последней кампании, и новаторский учебник морской тактики, и доступ в Морской корпус разночинных и крестьянских детей, показавших должные способности, и спешно сооружаемые военно-морские базы во Владивостоке и Петропавловске-Камчатском – все это был он, адмирал Грейгорович. Умен. Способен. Деятелен. Абсолютно бесстрашен. Авторитетен в своей области сверх всякой меры. Патриот России до мозга костей. Неужели – он?
Карьера его началась еще при покойном государе Александре Георгиевиче. Великий император не терпел двух вещей: когда при нем говорили нечто вроде «куда уж нам-то лезть» и когда трещали о славянском единстве. Говорившие первое были, по его мнению, ленивы, трещавшие о втором – глупы. И те и другие подлежали отстранению от реального влияния на государственные дела.
Наверное, неспроста Александр Георгиевич произвел в контр-адмиралы неудобного для многих тридцатилетнего командира «Ростислава». По-видимому, уже тогда просматривалось в нем нечто большее, чем моряцкая отвага и понимание службы.
С тех пор – только вверх.
Контр-адмирал… вице-адмирал… адмирал… и вот уже без малого десять лет морской министр России.
Если Третье отделение личной Е.И.В. канцелярии и имело компрометирующие документы на адмирала Грейгоровича, то граф Лопухин не был с ними знаком. А скорее всего, таких документов вообще не существовало. С какой стати голубые мундиры стали бы шпионить за верными слугами престола, рискуя навлечь на себя гнев государя? Заняться нечем, так вас понимать? Штат, что ли, избыточно велик? Урежем!
