— Интеллигенция начала века во многом подготовила революцию 17-го года. От любви до ненависти один шаг. И от либерализма и свободы до социалистической анархии или оруэлловской системы — тоже один шаг. Что необходимо предпринять, чтобы его не сделать?
— Я глубоко убежден, что начинать нужно с самого себя. И в этом залог успеха или неудачи движения к свободе. Я считаю, особенно в сравнении с оруэлловской моделью, что свобода лична. Поэтому особо важно исключение возможности делегирования кому-то вместо себя права принимать решения. Именно в этом была ошибка утопистов прошлого, которые считали, что власть способна восполнить несовершенство отдельных людей. Да, все люди несовершенны, но каждый персонально несет ответственность за свое несовершенство. Именно в этом состоит главное отличие того, кто считает, что люди должны подчиняться власти, и того, кто считает, что человек сам ответственен за себя и за свои решения.
— По сути мы говорим о мирном, ненасильственном изменении социального, политического, государственного строя. Но изменению строя
предшествует изменение эстетики. Каковы, на ваш взгляд, основные направления эстетики свободного человека в контексте патриотизма, о котором вы говорите в своих работах?
— Эстетика — это более широкое понятие, чем изменение общественного строя. И мы знаем, что эстетические конструкции меняются значительно реже, чем тот или иной общественный строй. Действительно, наступает новое время. Время новой эстетики. При этом новая эстетика совершенно не обязательно связана с изменением политического строя и не меняет свободного, либерального развития общества. Наоборот, эстетика определяет новые этапы в этом развитии. Смысл новой эстетики состоит в продолжении понимания того, что говорил Христос: человек должен вести себя перед другими так же, как он ведет себя перед самим собой. Сегодня вся современная технология, проникшая в каждый дом, противоречит лицемерному образу жизни. Человек должен быть открыт, но я имею в виду внешнюю сторону жизни человека. А что касается внутреннего мира человека — каждый уникален, каждый имеет огромный внутренний, духовный мир. И эта новая эстетика, естественно, не противоречит, не исключает личного, внутреннего мира человека.
— Вопрос сиюминутный. Некоторые социологи говорят, что президент Путин иногда использует до 11 процентов своего (условно говоря) пиар– времени на православную тему. То он едет молиться во Владимир, то говорит о посте и т.д. Между тем (и мы об этом доказательно писали) верующему, воцерковленному человеку абсолютно ясно — президент не православный человек. Почему же он и другие политики так стараются использовать карту православия?
— Это вопрос не ко мне, это вопрос к президенту и к тем политикам, которые используют веру в угоду сиюминутным политическим интересам. Мне кажется, что это недостойно.
— Может быть, они понимают, что роль Церкви в России будет все больше возрастать?
— Я считаю, что роль Веры будет возрастать. Как я уже говорил, отличие того, что было до Иисуса Христа, состоит в том, что Моисей, общаясь с Богом, потом передавал людям то, что он услышал от Бога. А Христос говорит, что мы уже от рождения несем в себе заложенные Богом понятия свободы, совести, добра. Те понятия, которые богословы называют Божественной искрой, зачатками Духа в человеке. И наше представление о заповедях дано нам от рождения, а не является следствием знания, которое нам кто-либо передал.
— Как вы думаете, СПС и «Яблоко» являются конкурентами «Либеральной России» или нет?
— Я абсолютно не рассматриваю ни одну из тех сил, которые сегодня представляют интересы либеральной части общества, как конкурентов. Более того — и я это говорил в опубликованном мной «Манифесте» — необходимо выработать общие понятия, общие точки соприкосновения у всех тех, кто считает, что Россия должна быть либеральной страной. Конечно, понимание либерализма может быть различным, но сегодня я не увидел ни у лидеров «Яблока», ни у лидеров СПС даже попытки сформулировать то, что они понимают под либеральным будущим России.
