И вновь чудовищно засверкало, уши вообще перестали различать какие-либо звуки. Со спины нагнало горячей волной, швырнуло на землю. Игорь перекатился через плечо, забористо выругался – в спешке бросил и термитную бомбу. Помог оглушенному преступнику подняться, потащил дальше. Через минуту споткнулся о чье-то тело, оттолкнул другое, пнул третье. И, наконец, почувствовал голый асфальт под ногами, побежал из последних сил.
Очнулись они в темном неприметном дворе, окруженном старыми пятиэтажками. Просто упали у первого попавшегося подъезда и долго надсадно дышали, ожидая, пока перестанут плавать зеленые пятна перед глазами и восстановится слух. Иногда тревожно поглядывали в сторону частного района, но их никто не преследовал. Там царила темнота, слышались чьи-то испуганные вопли, вяло разгоралось зарево пожара.
Короткое замыкание сожгло и ретранслятор. Можно было и не выдрючиваться со светошумовыми.
Оба выглядели не ахти: потрепанные и грязные, обожженные, с серыми осунувшимися лицами. У Миронова ко всему бежала кровь из уха, Ирбис зажимал бедро и болезненно кривился. Пули Весенского застряли в хрящах, а эта явно задела вену – штанина быстро становилась мокрой, приобретала красный оттенок. Хорошо хоть не артерию, а то б уже околел.
– Ты как? – громко поинтересовался боец.
– Что? – отозвался агент.
– Ты оглох?
– Что? Не слышу, оглох.
Прочитав по губам, сообразили и на секунду обескуражено прикусили языки. А потом переглянулись и нервно зафыркали. Но вскоре веселье затихло, оба посерьезнели. Постепенно вернувшийся слух позволил уловить рев сирен вдалеке, в красноватой мгле неба мелькнул силуэт патрульного дрона. А во тьме частного района начали моргать ручные фонарики, раздавались тревожные крики. В соседних домах зажглось несколько окон, на светлом фоне проявились фигуры сонных жителей.
– Погуляли весело, – пробормотал Ирбис, – но пора бы и честь знать.
– Идти сможешь? – спросил законник. С трудом встал, поднял преступника и потащил к ближайшей арке.
– Да не сюда, – запротестовал боец. – В другую… машина там.
У автомобиля сделали вторую передышку. Миронов пошарил в багажнике и отыскал аптечку, наспех залил раны бандита гелем-герметиком, вдогонку вколол обезболивающее и активатор регенерации. Прислушался к себе, отметил жжение в животе и дикую головную боль. А вот слабость ушла, сердце дико колотится, в теле играет злая сила. Ненадолго, скоро действие «химии» закончится.
Пока Игорь размышлял над мрачными перспективами, преступник успел влезть на сиденье. Секунду поколебался, но прилепил сенсор комма за ухо, соединил с нейропроводами. Оглянулся и пояснил:
– Поставил ограниченный режим, только для связи с машиной. Валим отсюда, легавые близко. Недалеко есть убежище: комната в подвальчике неприметного дома. Там и спальники, и еда с лекарствами… отсидимся.
– Нужно срочно вернуться в Берлогу.
Бандит помрачнел и украдкой потянулся к кобуре. Но ничего не нащупал и начал закатывать рукав, чтобы высвободить сопло имплантата-игломета. А потом заметил гранату, зажатую в кулаке агента: маленький цилиндрик с красной окантовкой. Термитная, от человека и пыли не останется. Утром, скорее всего, найдут лишь пережженный напополам автомобиль и глубокую воронку с оплавленными краями.
Взгляды столкнулись, на губах Ирбиса возникла кривая ухмылка, но глаза суматошно забегали.
Конечно, Миронов знал, что гложет бойца. Простой и внятный приказ, отданный Русом – ни в коем случае не пускать подопечного обратно. Мол, пусть гуляет, присматривайте и защищайте. А захочет вернуться раньше срока, оглушить и связать.
Обстоятельства изменились. И судя по выражению лица, преступник прекрасно это понимал. Медленно и напоказ расправил рукава куртки, устало вздохнул.
– Старик меня на кол посадит.
– Я думал, премию урежет.
– Шутник, – хмыкнул Ирбис, чутко уловив иронию. – Почему-то всегда казалось, что у законников нет чувства юмора… Хотя вообще-то я буквально. У нас трудовой договор построже.
– Не сомневаюсь. Но ты можешь сказать, что я обманул или пригрозил. Во-первых.
– А во-вторых?
– Рус же не проинформировал, что вас ожидает? К чему готовиться?..
