Динамики скафандров Игоря и Артура коротко вскрикнули, разразились отвратительным хрустом. Металл и хитин шлема смялись, по трюму как праздничное конфетти разлетелось облако красных шариков. Монстр отбросил труп и, нарочито лениво пырнув когтями безопасника, обернулся к законнику.
Тот опасности не видел, так как был поглощен зрелищем разразившейся в пустоте катастрофы. Истребители безмолвно столкнулись, начали сминаться и деформироваться, во все стороны хлынули обломки брони, какие-то искореженные механизмы и устройства, вокруг слившихся суденышек вспухло облако замерзших газов. Полыхнуло и пламя, но как-то тускло и скучно, совсем не зрелищно. Третий же корабль отвернул вправо и вверх, начал неуверенно маневрировать. А крылья челнока, наконец, сломались, и освобожденный космоплан пулей рванул к поверхности планеты…
«Удар. Боль. Много боли, дезориентация», – сухо констатировало сознание бывшего агента.
Вселенная, где внизу чернела громада планеты, слегка поблекла. Изгой обнаружил, что висит прижатый перегрузками к потолку шлюза: ни вздохнуть, ни шевельнуться. В спину бьет и давит рюкзак универсального парашюта, кровь переливается в теле как вода в океане во время приливов и отливов, а в ушах стоит протяжный гул.
Сквозь кровавую пелену в глазах Миронов разглядел Аватара. Монстра пришпилило к потолку всего метрах в четырех от него…
Смена восприятия – и он чувствует невыносимый жар. Головная часть «лягушки» раскалена, за кормой тянется пламенный след, а камеры гаснут одна за другой. Горят огрызки крыльев, горят рули высоты, обшивка.
Держись, Икар!
Маршевый двигатель отключился – нет топлива. Но кувыркаться корабль перестал, выровнялся, падение слегка замедлилось. Не потому, что Игорь совершил гениальный маневр, а из-за заложенных на этапе проектирования особенностей конструкции. Утяжеленный и задранный нос, плоское днище, характерная форма – инженеры учли многое.
И все равно скорость критическая, а температура обшивки зашкаливала. Защитный экран изнашивался слишком быстро, и вскоре беглец осознал, что прочности не хватит. Но упрямство заставило бороться до конца. Он запустил двигатели ориентации, потом аварийные тормозные ракеты, стравил оставшийся воздух через носовые форсунки. И когда плотность атмосферы позволила, запустил парашюты, реактивные моторы.
Крепчайшие тросы сгорели и порвались, купола разметало на мелкие клочки, а атмосферные турбины, отработав с минуту, чихнули и затихли. Но получилось, падение перешло в пологое планирование.
Уцелевшие камеры показали черноту, кое-где сочащуюся гнилостным зеленоватым сиянием. Далеко впереди мелькнули огоньки явно искусственного происхождения, система позиционирования подсказала, что корабль приближается к останкам города.
Вспышка!
Сознание тяжело рухнуло обратно в тело, а резь в висках и звенящая пустота ознаменовали разрыв соединения с бортовым мозгом. Видимо рассыпался купол кокпита, всю электронику раскрошило.
И опять боль. Тянущая, режущая, стреляющая, жгущая – целый букет, множество оттенков. Но изгой сосредоточился и приоткрыл налитые свинцом веки, долго всматривался в кровавую муть, витающую перед глазами, пока не сообразил – теперь лежит на полу. Вокруг бушует буря, дым застилает глаза, все дрожит и рушится, гремит, скрежещет, взрывается…
До щенячьего визга хотелось упасть в обморок, но вместо этого он пополз к наружному люку. Ткнулся забралом шлема в створку, застонал и встал на колени, нащупал в нише массивный рычаг.
В последний момент ему показалось, что за спиной стоит размытая тень, чей-то жутковатый силуэт. Внутренности судорожно сжались от страха. А жуткое порождение Ночи потянулось к нему, острейшие когти со скрипом вспороли ткань скафандра.
Но тут громыхнуло, и пиропатроны вышибли створку. Шквальный порыв ветра вырвал добычу из лап твари, швырнул во мрак. Вселенная завертелась, где-то на периферии мелькнул челнок: раскаленный и дымящийся, обгоревший до неузнаваемости, рассыпающийся на куски. Тело встряхнуло как тряпку – раскрылся парашют, вверху заблестели звезды. Но и они потухли, отдалились. Тьма стремительно накрыла рассудок, растворила в себе.
