— Чепуха! — вмешалась в разговор Дороти. — Это касается всех нас. Ах, Мэри Клэр, если бы ты знала, какие это чудесные вечера! Их начали устраивать около пяти лет назад, насколько я помню, и все, кто что-нибудь да значит в Нью-Виллидж, собираются там, чтобы продемонстрировать им свою поддержку. А нам, женщинам, предоставляется прекрасная возможность разодеться в пух прах.
Так вот в чем дело! Стало быть, Минна решила безраздельно завладеть вниманием Патрика на этом вечере. Но Мэри, как известно, не собиралась сдаваться без боя. Одарив Дороти своей самой сладкой улыбкой, она промурлыкала:
— О, я ни за что не упущу подобной возможности, миссис Мэйн. Особенно если речь идет о вечере, на котором будут чествовать Патрика и Дэвида. Как мило, что были предложены именно их кандидатуры!
Патрик чуть не подавился при этих словах, а у Минны был такой вид, будто она сейчас задохнется.
После обеда, когда обе бабушки отправились отдохнуть, а Мэри принялась загружать посудомоечную машину тарелками, Минна перехватила ее.
— Вы забыли вот это, — сказала она, врываясь на кухню и с грохотом ставя фарфоровую супницу на стол из сосновых досок.
— Ах да, конечно, — отозвалась Мэри, прекрасно понимая, что появление здесь Минны не имеет ничего общего с образцовым ведением домашнего хозяйства. — Спасибо, что вы принесли ее.
— О чем речь, дорогая! Меня всегда интересовали кухни. Они могут так много рассказать о людях, которые работают в них, вам не кажется?
Она посмотрела на отполированные до блеска медные горшки, свисавшие с потолка, связки чеснока, подвешенные на веревочках к полкам на стене, потом опять перевела взгляд на Мэри, и в нем явственно читалось сочувствие к несчастной Золушке.
— Видите ли, я просто обязана сказать вам одну вещь… Я знаю, что вы прибыли сюда с благородной целью чем-нибудь помочь вашей несчастной бабушке и, очевидно, совершенно не готовы к чему-либо такому… ну, скажем так, элегантному, как вечер, о котором мы говорили за обедом.
— Не больше, чем я была готова к тому, что в Монжуа случится пожар, — заметила Мэри.
— Вот именно. А так как я уверена, что вам не захочется чувствовать себя неловко, считаю своим долгом предупредить вас: местные жители относятся к этому событию достаточно серьезно и стараются одеться соответствующим образом.
Она взглянула на Мэри со смешанным чувством жалости и неодобрения, не преминув отметить, что на ней все та же хлопчатобумажная юбка, что была вчера.
— Я не хочу никого обидеть, дорогая, когда говорю, что ваш наряд едва ли будет соответствовать значимости события. А кроме того… на наши вечера приглашаются только видные члены общины.
Вся сцена так отдавала привкусом плохой мыльной оперы, что Мэри чуть не рассмеялась.
— Я не считаю себя здесь посторонней, Минна, — сказала она. — Моя бабушка — как раз тот самый «видный член общины» Нью-Виллидж и была таковой многие годы…
— Очевидно, ваша бабушка тоже будет приглашена, — вкрадчиво перебила ее Минна. — Но все это связано прежде всего с Мэйнами, которые, насколько я понимаю, не имеют к вам никакого отношения.
— Мэйны были частью моей жизни столько, сколько я себя помню. Мои связи с ними — и фактически со всем городом — уходят корнями в далекое прошлое. — Мэри поставила последнюю тарелку в посудомоечную машину, закрыла дверцу и колко заметила: — А вашего имени я что-то прежде не слышала. Когда вы приехали в Нью-Виллидж, Минна?
— Три года назад, вскоре после того, как умер мой муж. Я чувствовала необходимость оставить все горькие воспоминания позади и начать новую жизнь…
— Я вернулась сюда по той же причине.
— Понятно, — в голосе Минны было полно яда, — и я полагаю, что появление на нашем ежегодном приеме без приглашения вы рассматриваете как часть процесса восстановления в правах?
— Именно так! Одной из моих проблем в прошлом, видите ли, было то, что я слишком легко сдавалась в тех случаях, когда следовало бороться. И теперь я намерена исправить это положение.
— В таком случае, нам, видимо, нечего больше сказать друг другу.
— Видимо, нечего, — согласилась Мэри. — Если, конечно, не считать того, что мы говорили об одном и том же предмете…
