А это уже, по мнению Алекса, явно не соответствовало тяжести его повреждений. Он открыл глаза и, несколько раз моргнув, пока несколько Фион не соединились в одну, попросил:
– Не надо доктора. Я и так знаю, что буду жить. Голову слегка ушиб, вот и все.
Расплата за эти слова была столь ужасна, что Алекс чуть опять не застонал: она отстранилась, и он больше не ощущал ее руки и грудь.
– Тогда не пугайте меня так… в другой раз.
– Вообще не понимаю, почему вы терпите его здесь! – раздался визгливый голос от двери.
– Спасибо, миссис Куик, – последовал ответ Фионы, пытавшейся освободить себя и Алекса от штор.
Эти слова сопровождались таким взглядом, что даже самый последний бродяга не усомнился бы в аристократическом происхождении обладательницы этих глаз.
Экономка, изображая эталон респектабельности, прижала к груди ладони в молитвенном жесте и, закатывая глаза, удалилась в коридор.
Фиона посмотрела на Алекса, и он заметил в ее глазах озорные огоньки. В отличие от него она полностью видела последствия их падения, а они были довольно необычны. Он лежал поверженный на полу в гнезде из штор, с раскалывающейся головой и робко смотрел на нее, надеясь, что выглядит не слишком глупо. А она… Она рассмеялась.
Было видно, что она изо всех сил старалась сдержаться: зажимала рот руками, трясла головой, отворачивалась. Смех на мгновение смолкал, но он видел, что плечи ее продолжали трястись, а затем опять слышал похожие на перезвон колокольчиков звуки. Алексу вдруг стало обидно и захотелось сказать что-то неприятное, но, открыв было рот, он поймал ее взгляд и сам разразился хохотом.
– Ты не слишком щадишь мое самолюбие, – констатировал он, в конце концов отдышавшись.
А Фиона не могла остановиться. Смех заполнял ей горло, мешал говорить, разливался по комнате.
– Я… я не… – только и смогла она выдавить.
– …не думала совсем об этом, – завершил за нее фразу Алекс, руками помогая себе приподняться и усаживаясь с ней рядом. – Я знаю.
Она быстро затрясла головой.
– Да-да. Даже не думала, что что-то может быть таким… может так позабавить меня, – призналась она, восстанавливая дыхание и опуская руки на бедра. – Видел бы ты свое лицо!
Сначала Алекс хотел встать на ноги и доказать, что вполне владеет собой и ситуацией, но затем решил, что было бы глупо принести в жертву самолюбию нежданную удачу: она рядом, они одни, пусть и на полу. Обхватив одной рукой плечи, пальцами другой он смахнул сползавшие по ее щекам слезинки и проворчал:
– Все не так уж и забавно.
Фиона вновь расхохоталась:
– О нет, смешно! Ты даже не представляешь, как давно я так смеялась… Пожалуй, с тех пор, когда в последний раз видела твою сестру Пип.
Алекс тоже улыбнулся:
– Это да. Пип кого угодно рассмешит. Эта маленькая штучка ведет себя так нелепо.
Его слова сопроводил звучный шлепок по спине и возмущенный возглас Фионы:
– Не смей говорить плохо о моей лучшей подруге! Единственной подруге практически. За исключением Сары и Лиззи. А теперь Сара жена моего брата, так что ума не приложу, какой будет наша встреча.
В ее голосе чувствовалась давняя затаенная грусть. О боже, как же ей одиноко! Алексу захотелось обнять ее, прижать к груди и не отпускать, оберегая от всего, что может причинить боль.
– Клянусь, я очень хорошо отношусь к сестре и даже обожаю эту вредину. Однако порой ей изменяет здравый смысл. Вот в чем проблема.
Дыхание Фионы постепенно выровнялось, и она кивнула:
– Да, Пип из тех, кто сначала делает, а потом думает.
– Она как ураган.
– Ей необходимо наконец заполучить своего Бью, – сказала девушка, вскидывая голову. – Тогда все встанет на место.
Алекс усмехнулся:
– Бедный Бью! У него больше не будет и минуты спокойной.
Несколько следующих долгих мгновений они сидели молча, прижавшись друг к другу, в круге солнечного света на бархатных шторах. Он полуобнимал ее одной рукой, она прижималась головой к его плечу. Было так хорошо, так спокойно.
Но долго это продолжаться не могло. Алекс старался не шевелиться, понимая, что иначе может не справиться с нарастающим желанием взять ее прямо на полу. Решившись наконец нарушить молчание, он взглянул ей в лицо.
