венной плотной хлопковой ткани.
Напиши мне, пожалуйста, название ведущего шляпного салона в Эдинбурге, а также название ресторана, где обедают завзятые модницы.
Как можно скорее пришли все это с Рамси.
Твоя любящая и ожидающая
Темперанс.
Через несколько минут Рамси гнал одного из призовых коней Джеймса по дороге в Эдинбург. Темперанс простила матери все, когда мальчик вернулся через два дня с повозкой товаров.
– Она ничего мне не рассказывала, – говорил замученный Рамси, – только задавала тысячу вопросов. Никогда я еще так не уставал! Она очень милая.
– Да, это точно, – ответила Темперанс, открывая коробки.
С подручным материалом их было всего три, один деревянный ящик с надписью «Избранные произведения», где лежали роликовые коньки, коробка для вышивки, десяток пар очков для чтения, коробка с белыми Библиями, на обложках которых был золотой ангел. А еще в одной коробке лежали апельсины и большая упаковка шоколада.
Еще было письмо от матери, где говорилось, что через три дня в ресторане «Золотая голубка» Темперанс будет обедать с дамой, и что обед будет оплачен Ангусом. Еще мама очень сожалела, что прислала таких неподходящих невест для Джеймса, но найти невесту крайне сложно.
Шотландцы наслышаны о Маккэрне, – писала мать, – поэтому не хотят иметь с ним дело, и я пытаюсь убедить иностранок, особенно американок, а это не так просто. Не сердись на меня, пожалуйста. Однако мне поможет твой подробный рассказ о нем.
Я пробую узнать, почему Ангус так отчаянно хочет женить Джеймса, и я согласна с тобой – здесь какая-то тайна.
Коньки, вероятно, для детей, поэтому я положила еще кое-что для них.
В письме также лежала карта Эдинбурга с отмеченным на ней шляпным салоном. На обратной стороне мама приписала: Единственное место, где наши модницы покупают себе шляпы.
– Ура! – закричала Темперанс, высоко подняв письмо, затем она схватила Рамси за плечи и, к немалому его смущению, горячо поцеловала в щеку.
Вечером Темперанс, Элис и Грейс усердно трудились, вырезая при помощи крошечных ножниц для вышивания цветочки и лепестки. Темперанс познакомилась с овдовевшей свекровью Грейс, Шиной. Нацепив на нос новые очки, она принялась вышивать четыре больших лейбла, чтобы потом пришить их к обратной стороне шляп, когда они будут готовы и представлены на суд эдинбургского общества за обедом в ресторане.
В три ночи смертельно уставшая Темперанс откинулась на спинку стула.
– Буду спать целую неделю, – сказала она. – До вторника меня не будить!
– Вы забыли, что сегодня воскресенье? – зевая, спросила Грейс.
– Здорово! Можно ничего не делать.
– Только не у Маккэрна, – мягко сказала Грейс.
Элис с бабушкой уже спали, а Темперанс вместе с Грейс сидели за столом, заваленным деталями для шляп, здесь лежали и четыре готовые шляпы. Темперанс столько лет носила шляпы и не догадывалась, как трудно их изготовить.
– Это день отдыха для меня, – Темперанс встала, поддерживая руками спину.
– Вам через несколько часов проводить урок Библии, – сказала Грейс.
– Ах, да... Я его просто отменю. Позанимаемся на следующей неделе, – ответила Темперанс, направляясь к двери с единственной мыслью о кровати.
– Конечно. Я скажу детям, – бесцветным тоном ответила Грейс.
Темперанс замерла на пороге, держась за ручку двери. Ей не хотелось оборачиваться, потому что она понимала: как только она обернется и увидит вытянутое лицо Грейс, сразу почувствует себя виноватой. Но на сегодня с нее хватит!
Она открыла дверь, спиной чувствуя взгляд Грейс. Боже, как хочется спать!
– Разбудите меня перед уроком, – буркнула она с тяжким вздохом и слезами на глазах, не оборачиваясь на Грейс, и закрыла за собой дверь.
