– Это любовь, Карлотта, – сказал Родригес, словно вдруг стал экспертом в этой области. – У любви нет условий. Нет границ. Только я не понимал этого, пока не встретил тебя. Спасибо тебе. Спасибо за то, что помогла мне найти себя. На мне была маска, которую я так ненавидел. А ты сорвала ее.
Слезы катились по щекам Карлотты, смешиваясь с его слезами.
– Я полюбила тебя, Родригес. Как человека, показавшего мне мир. Как отца для нашего сына, как мужчину для меня. И я всегда буду любить тебя.
Родригес больше не пытался бороться с нахлынувшими эмоциями – эмоциями, которые он так долго держал взаперти и которые Карлотта освободила из заточения. Не пытался бороться со своей любовью.
– Я верю тебе.
– Это хорошо, потому что я всегда буду говорить тебе правду, – сказала Карлотта.
– Я знаю.
– Я люблю тебя и хочу стать твоей женой. С тобой я свободна. С тобой мне ясно, кто я.
– Карлотта, – произнес он, вытирая ее слезы. – Ты – та, которая мне нужна.
– Мы превзошли численностью.
Родригес осмотрел газон, заполненный игрушками, горками и детьми. На нем резвилось четверо детей. Лука гонялся за тремя младшими, и все они визжали от удовольствия.
– Да, – ответила Карлотта.
Улыбка сияла на ее лице. Прошло уже семь лет, а Родригес никак не мог привыкнуть к красоте своей жены и был уверен – он никогда не сможет. И каждый раз не мог смотреть на жену без восхищения.
Елизавета, их младшая дочь, подбежала к одной из горок и взяла лежащих на траве двух сов.
– Эти совы знали лучшие времена, – сказал он.
– Да, но их немало любили.
Родригес повернулся к своей жене:
– Сегодня утром ты мне сказала…
– За завтраком. Потом во время ланча. Потом в холле.
– Тогда я должен тоже сказать тебе. Я люблю тебя, Карлотта Ангвиано.
– А я люблю тебя еще больше, чем вчера.
Родригес притянул Карлотту к себе и прижал к груди. И так, обнявшись, они стояли и смотрели, как играют их дети. Для человека, который столь долго и усердно гонялся за счастьем, было бесконечным удовольствием раствориться в нем.
