Искривление - страница 17

В резне не было нужды. Во всяком случае, все умерли бы от голода. Но с кровью неверного, капающего с меча, можно быть уверенным в грядущем раю.

Европа исчезла в клубах дыма и мрачно кружащихся облаках атомной пыли. Армия фанатиков была рассеяна повсюду. Их число стало крошечным теперь; болезни и голод убили более девяти десятых неотразимой армады. Японцы цинично представляли себе острую нехватку гурий в раю.

РАННИМ утром 20 августа прогремел взрыв, как будто в центре Нью-Йорка внезапно взорвался вулкан, и Эмпайр Стейт Билдинг величественно рухнул, обвалив построенные рядом здания, что начали падали одно на другое. Манхэттен от реки Гарлем до Бэттери погрузился в руины из крошева цемента и скрученных стальных балок.

Один модифицированный заряд титанита, брошенный на 33-й улице, в ста футах от Пятой авеню, уничтожил весь город. Сама его структура фактически помогла этому.

ДИРИЖАБЛЬ межконтинентальных линий поднялся с причальной мачты на вершине Эмпайр Стейт Билдинг ровно в два тридцать утра 20 августа. Вскоре, едва только он взмыл на высоту шести миль, его подхватили потоки воздуха и перевернули несколько раз. Бездонные воздушные ямы ополчились против него, он нырял в них и ударялся, словно о стены. Огромный дирижабль двадцать шестого столетия швыряло подобно шлюпке в бушующем море.

Плотно привязанный к сиденью, пилот боролся с непослушным управлением. Рулевое колесо выбило ударом. Он услышал треск и удивленно обнаружил свою руку безвольно повисшей. Нахлынула жуткая боль.

Он щелкнул рычаг левой рукой. Все иллюминаторы герметично закрылись.

От боли в руке кружилась голова. Ремни врезались в тело, когда он повис на них.

И все же он встряхнул голову, чтобы отрезвить себя, и направил нос дирижабля вертикально в небо. В шестидесяти милях выровнял его. Воздух был разряженным, неподвижным и холодным.

Он потерял создание.

Лэнса ударило головой о стену, обитую мягкой кожей. Это было последнее, что он помнил. Когда он пришел в себя, нос оказался сломан. Свернутая кровь облепила все лицо. На корабле было очень холодно. Яркий солнечный свет втекал сквозь щель иллюминатора.

Он встал на ноги и вышел в темный коридор огромного дирижабля. Когда пол перестал шататься под ним, он первым делом направился в рубку управления, где обнаружил пилота, висевшего на натянутых ремнях и стонавшего в воспаленном бреду. Его рука беспомощно болталась, пока Лэнс, освобождая путы, не уложил его осторожно.

Затем, бродя от каюты к каюте, Лэнс приводил в чувства своих товарищей по плаванию. У кого были сломаны ребра, руки, ноги, кости черепа. Целых и невредимых не оказалось. Однако умер лишь один — механик. Ему сломало шею.

На огромном корабле находились пятьсот ученых, каждый из которых представлял свою область научных знаний. Рид, выступая от имени американской науки, накануне сделал звонок в продовольственный комитет в Женеве.

— Нужно что-то делать с Китаем и Индией, — настаивал Рид. — Там может случиться все, что угодно. Люди голодают, они умирают массами. Если Запад поделится половиной ресурсов, это продемонстрирует Востоку вашу готовность помочь.

— Мы ничем не можем помочь, — резко ответил председатель комитета. — У нас своя задача — прокормить Запад.

— Но вы не можете пренебречь ими! Это слишком опасно. Восток только и ждет повода натравить людей на нас.

Председатель отмахнулся.

— Мы едва можем позаботиться о себе.

Рид швырнул трубку на место. Каждый ученый в Америке был напуган перспективой конфликта с Востоком, особенно с учетом того, что западная цивилизация раздирала сама себя грызней своих лидеров. Потребовалось немало времени, чтобы отобрать пятьсот людей, снабдить чрезвычайными полномочиями и отправиться из Нью-Йорка в Женеву, чтобы заставить комитет отказаться от своей глупой самоубийственной позиции.

Другой пилот взял на себя управление. Поврежденный корабль начал медленный спуск.

На высоте девяти с половиной миль по всех отсеках зазвенела сигнализация. Тревога! Рид и Лэнс бросились в рубку управления.

— Нас преследует корабль, сэр, — холодно сказал пилот. — Нам не хватит скорости…