— Продолжайте! Продолжайте! — возопил он. — Не обращайте на меня внимания! Неужели у вас хватит духу пойти в церковь?
М-сс Виккерс взглянула на свой, тоже новый, молитвенник и вздрогнула.
— А почему бы нам и не идти в церковь? — отозвалась Селина.
— Откуда у вас деньги?
— Я скопила их, — ответила дочь, невольно покраснев.
— Скопила? — повторил он с негодованием. — Скопила из заработанных мною же денег, из моего пота-крови, из денег, которые должны были бы идти на еду?.. Но я этого не желаю, не желаю, слышите ли вы? У меня есть права…
— Не шумите, — прервала его дочь, наклоняясь, чтобы помочь матери расстегнуть ботинок. — Я говорила вам, мама, что следовало взять четырнадцатый номер…
— Я прежде всегда носила тринадцатый…
— Полагаю, что и для меня приготовлена новая пара и с пол-дюжины крахмальных рубашек там наверху? — съязвил м-р Виккерс.
— Конечно, вот вы и полюбуйтесь ими покуда, — ответила почтительно дочь.
— Мое собственное потомство грабило меня годами! — продолжал м-р Виккерс. — Родные дети вынимают у меня хлеб изо рта и покупают себе сапоги…
Но никто не слушал его жалоб. Мисс Виккерс скомандовала: "Налево кругом!" — и отряд ее двинулся в путь, причем глаза ее сверкали удовольствием при виде возбуждаемой ими сенсации. Мгновенно воцарившееся по всей улице молчание свидетельствовало о впечатлении, произведенном этим парадным "выходом". Дети шли с надутыми важными лицами, но поклоны и улыбки мисс Виккерс, которыми она обменивалась со встречавшимися ей по пути знакомыми, были так изящны, что некоторые чересчур неряшливые матроны предпочли скрыться в глубине своих жилищ, чтобы там, свободно излить волновавшие их чувства.
— Вороны в павлиньих перьях! — пробормотал м-р Виккерс вслед своему семейству.
Тем не менее, изумление соседей пробудило в нем новое чувство — тщеславие. Сосед в полосатых плисовых штанах и одной подтяжке перешел через улицу и приблизился к нему.
— Что это значит? — проговорил он, указывая пальцем на удаляющихся, — кто-нибудь помер и оставил вам наследство?
— Насколько мне известно — нет. Но почему вы спрашиваете?
— Почему? Все вырядились в обновки. Никогда не видывал ничего подобного.
М-р Виккерс взглянул на него с видом превосходства.
— Не идти же им в воскресенье в церковь оборванцами — в рваных штанах и рубашках?
— Да ведь раньше-то они ходили!
М-р Виккерс не нашелся что ответить, и, во избежание щекотливых расспросов, скрылся у себя, пытаясь высчитать стоимость новых платьев и разрешить вопрос о том: откуда взялись на них деньги? Внезапно ему вспомнился м-р Таскер и те безумства, на которые способны влюбленные молодые люди. Когда-то он сам тратился по глупости на будущую м-сс Виккерс, и он пришел в заключению, что Джозеф еще глупее его.
Придя к такому выводу, он успокоился, выбил пепел из трубки и умылся.
— Если он не одолжит безделицы своему будущему тестю, — говорил он себе, усердно растирая лицо грубым полотенцем, — я так и скажу ему, что не жениться ему на Селине. Надо повидать его раньше, чем она успела все от него повытянуть.
Он отправился прямо в долину Солнечных Часов и вошел в коттедж с заднего крыльца, радостно улыбаясь изумленному Таскеру.
— Ты, кажется, занят, сынок? — осведомился он.
— Что вам нужно? — спросил м-р Таскер, лицо которого раскраснелось от стряпни.
М-р Виккерс вошел в кухню, запер за собою дверь и опустился на стул.
— Не тревожься, сынок, — проговорил он, — с Селиной ничего не случилось.
— Что вам нужно? — повторил Таскер. — Кто позволил вам приходить сюда?
— Полагаю, что отец может навестить своего будущего сына, — сказал тот с достоинством, — я не желаю мешать тебе, Джозеф, я только зашел сказать, как они все принарядились. Не понимаю, откуда ты взял столько денег?
— Выжили вы, что ли, из ума? — спросил Таскер, старательно протирая соусник. — Кто принарядился?
М-р Виккерс качнул головой и широко улыбнулся.
— Кто? Говорю тебе: моему родительскому сердцу приятно было видеть их в обновках, вот я и зашел тебя поблагодарить.
— Ступайте, — воскликнул м-р Таскер, со стуком поставив соусник, — если вы не можете говорить простым английским языком, то лучше убирайтесь вон. Вообще-то я не желаю вас видеть здесь, а слушать ваш дурацкий бред — прямо свыше сил моих.
