Шаги осторожные, не хозяйские. Не свои. Но я высунулся на мгновение. Высунулся, и чуть не получил пулю: короткая, в три патрона, автоматная очередь. Да, тут люди бывалые. Если бы я высовывался стоя, неизвестно, как оно повернулось бы. Но я присел на корточки, тем и жив.
Жив-то жив, но это временно. Успел разглядеть: двое в броне, на головах сферы. Главное же, стреляют без промедления. Извечный русский вопрос: что делать?
Еще короткая очередь, превентивная, — я и не думал высовываться.
— Идем, — сказала Вика — и скользнула в проем. Как в темный омут. Только без всплеска. Где она теперь, в космосе, в асфальтовой луже, в глиняном кувшине, запечатанном соломоновым перстнем?
Гадать было некогда. Не хотелось, очень не хотелось, а делать-то нечего. Нужно идти. И я поспешил за Викой.
10
Никаких необычных ощущений я не испытал. Так, пустяк, будто сквозь паутинку прошел — и все. Вика оказалась права: завеса и только. Одно лишь смущало — я оказался не в комнате, не в зале, не в неведомом центре управления, даже не в пещере. Я оказался под солнечным небом. Солнце высокое, южное. Дворик, не очень большой и не очень маленький. Плодовые деревья — гранаты, абрикосы, хурма. Десятиметровый бассейн, в центре фонтан «Самсон», только струя пониже. Вокруг террасы, увитые виноградом. Крыши плоские. Такой, знаете, внутренний дворик в среднеазиатском стиле, смешанном с Петергофом.
Ну, и люди. В кресле у бассейна — один, рядом с креслом двое, рядом с Викой один, на крыше — четверо, по одному с каждой стороны. Из них безоружный только один. Тот, что в кресле. Рядом на столике бутылка и бокал, но это не оружие. У стоящих во дворе — пистолеты, у тех, кто на крыше, — карабины с оптическими прицелами. И лазерными: у меня на груди красное пятнышко. На спине, думаю, тоже. Чувствуется, что нам здесь не рады. Во всяком случае, мне.
— Подойди поближе, Вика, — сказал сидящий в кресле человек. Хозяин места. Одет он был с иголочки: альпаковый костюм (альпака снова в моде), белоснежная рубашка, светло-голубой шейный платок. И туфли: закинутая на ногу нога позволяла рассмотреть, какая обувь пристала совершенному человеку. Но был ли господин Мамонтов, седьмой человек в списке российского Форбса на сегодняшний день, совершенным?
Вика взглянула на меня, потом, не ожидая одобрения, пошла к Мамонтову.
— Тут у нас зона, свободная от оружия, во всяком случае, от чужого оружия, так что разоружайся, — сказал Мамонтов.
Вика достала пистолет и отдала его охраннику.
— Не рано ли тебе ходить вооруженной? — спросил Мамонтов.
— Это спортивный, воздушный, — ответила Вика.
Хозяин посмотрел на охранника. Тот кивнул, да еще чуть скривил губы — мол, да, игрушка, но порядок есть порядок. Потом, увидев в глазах Мамонтова приказ, отдал пистолет патрону. Рукояткой вперед.
— Значит, интересуешься стрельбой? Нужно Николая моего приохотить. Не помешает. — Мамонтов повертел пистолет в руках, потом положил его на столик.
— Прошу, пойми: я не то чтобы не рад тебя видеть, но скажи, пожалуйста, как ты здесь оказалась?
Хороший вопрос. Но Вика и глазом не моргнула.
— Это вам лучше у папы спросить. Что-то сильно научное. Машина пространства.
— Научное, говоришь? У папы? Машина пространства? Но зачем он послал именно тебя?
— Так получилось.
Видно было, что Мамонтов не понимает. Рыбак рыбака… Я ведь тоже мало что понимал. Главное — почему, действительно, Вика? Да и я — зачем? Эксперимент, опыт на собачках? Положим, я для Романова не более чем собачка, согласен, но дочь?
— Ладно, машина так машина. Ты не голодна?
— Выпила бы сока. Гранатового.
— Эй, сделайте дорогой гостье бокал гранатового сока, — не повышая голоса, сказал Мамонтов.
Охранники не тронулись. Красное пятнышко по-прежнему дрожало на моей груди. Сок, верно, делают в доме. То ли слышат хорошо, то ли связь хорошая. Хотя есть вариант, что никакого сока никто не готовит.
— Твоего человека покормят на кухне. — Мамонтов мельком взглянул на меня и вновь повернулся к Вике.
— Иван Федорович не мой человек. Иван Федорович — мой тренер. Олимпийский чемпион.
— Ах, чемпион! Ну, правильно, детям самое лучшее. По стрельбе чемпион? — Мамонтов посмотрел на меня внимательнее. До этого и не замечал. Поручил снайперам на крыше — и забыл. Как бы.
