— Добрый вечер, — поклонился Матвей, проницательно глядя в глаза Ульяны. — Я Матвей Соболев, де-факто — Посвященный II ступени Внутреннего Круга, де-юре — еще только ученик на Пути в Круг.
Изумление, проступившее в глазах девушки, было столь красноречивым и естественным, что Матвей невольно улыбнулся, отчего его лицо словно засветилось изнутри.
— Я знаю вас уже два года, а также ваших друзей: Ивана Терентьевича Парамонова и Вахида Тожиевича Самандара. Но об этом мы еще поговорим, если вы меня, конечно, впустите. Или вы собрались куда-то? Уж не на встречу ли с Иваном Терентьевичем?
Ульяна, пораженная проницательностью гостя, только кивнула.
— Отлично. Тогда я с вами. Позволите?
Ульяна снова кивнула, потом рассердилась на свою заторможенность, покраснела, оценив красноречивый взгляд Соболева, брошенный на ее ноги, — одета она была в стиле оsе — в мини-юбку с цветами, с глубокими «сексуальными» разрезами по бокам, и в блузку с вышивкой, подчеркивающую форму высокой груди, — позвала хозяйку:
— Теть Ань, мы ушли.
— А с Богом, мои дорогие, — проговорила Анна Павловна, просеменив из кухни в прихожую. — Возвращайтесь в любое время, вкусным чаем напою, с чабрецом и шиповником.
Во дворе на молодую пару обратили внимание сидящие у детской площадки пожилые женщины и старушки, и Ульяна с улыбкой кивнула на них, вдруг приходя в хорошее настроение:
— Будет о чем посудачить. Ко мне часто однокурсники забегают, Иван Терентьевич заходит да Самандар изредка приезжает, а теперь вы появились.
— Меня они не запомнят, — серьезно ответил Матвей, усаживая спутницу в салон «Таврии». — Я умею отводить глаза.
Вскоре они вышли из машины у кафе «Салтыков-Щедрин» на улице Воропаева, где ждал Ульяну Иван Терентьевич Парамонов, известный психотерапевт и целитель, Посвященный I ступени Внутреннего Круга, проживший на свете больше девяноста лет, но выглядевший всего на сорок пять. Впрочем, Ульяна Митина тоже имела далеко не девичий возраст — тридцать четыре года, однако выглядела восемнадцатилетней студенткой.
Мужчины некоторое время рассматривали друг друга, представленные девушкой, затем Парамонов первым подал руку, как бы демонстрируя доверие и отсутствие дурных намерений. Он пробовал пробить пси-блок Соболева, прощупать его мысли и повлиять на настроение, но усилия его не увенчались успехом. К тому же ему внезапно показалось, что он действительно знает этого поджарого, высокого, голубоглазого, ощутимо сильного человека давно, еще до появления его во сне.
— Уля, вы рассказали ему сон?
— Не успела, — виновато оглянулась на Парамонова Ульяна.
— Прошлой ночью мы с ней одновременно видели один и тот же сон. — Иван Терентьевич пропустил девушку вперед, и они вошли в кафе. — Главным действующим лицом сна были вы. Вероятно, мы с Улей стали перцепиентами «темной передачи». Ваших рук дело?
— Нет, — покачал головой Матвей. — Но я, кажется, знаю, кто вас предупредил о моем появлении.
Они выбрали столик в углу зала, за фикусом в кадке, заказали ужин, и Матвей оглядел обращенные к нему серьезные лица Посвященных.
— Возможно, многое из того, что вы сейчас услышите, вам известно, многое покажется если и не бредом, то выдумкой, но постарайтесь отнестись ко всему с должным вниманием. А начну я издалека…
И Матвей принялся за пересказ истории со «Смершем-2», перехватчиком и разборками третьего уровня между силами, вполне способными развалить мир «запрещенной реальности», превратить ее в «реальность несуществующую».
Рассказ длился более двух часов, за это время они неторопливо поужинали и дважды заказывали кофе. По лицам собеседников трудно было судить об их переживаниях, однако Матвей понимал, что они чувствуют, и в глубине души сочувствовал обоим. Принять на веру его рассказ было действительно трудно.
— Такая вот философская сказочка, — закончил он, — не отменяющая, к сожалению, страшненького финала.
— Почему не отменяющая? — не согласился Парамонов, создавая вокруг столика, за которым они сидели, зону чистого воздуха; во всем зале не курили только они трое. — Вы же знаете, как будут развиваться события, и можете предотвратить многие беды.
