Что желтело лицо у внимавшего крику.
Но со смехом внезапным царь вымолвил;«Вот
Что решился творить голубой небосвод:
Дел, подобных сему, свет не видывал встаре.
Искендер захотел, чтоб унизился Дарий!
Искендер!.. Хоть бы Кафские встали хребты!
Кто взнесется, скажи, до моей высоты?
Хочет мошка с орлом состязаться! На горе!
Он — мельчайшая капля, я — мощное море!»
И немедля посла вновь отправивши в Рум,
Стал ответа он ждать, был он тих и угрюм.
Он и мяч и човган дал в дорогу вельможе,
Хмурясь, мерку кунжута послал он с ним тоже.
Тайну этого дара открыл он послу,
И зажгла злая радость очей его мглу.
И посол вновь помчался знакомой дорогой,
Чтоб исполнить, что следует, с точностью строгой.
Но когда пред румийским предстал он царем,
Весь он вспыхнул в смущенье нежданным огнем..
И, чело опустив, он склонился с поклоном
И простерся, как раб, перед блещущим троном.
И затем стал плести он словесную нить,
Чтоб сладчайшею речью слух царский пленить:
«Повелители мира дают повеленья,
Посылают послов лишь для их выполненья.
Что исполнить велишь, повелитель земли?
Все твой выполнит раб, распростертый в пыли…»
Но постиг Искендер: что-то скрыто за лестью.
И явился посол с неотрадною вестью.
Закричал он послу: «С чем ко мне ты пришел?»
И словесную нить вмиг распутал посол.
Привезенные вещи под пристальным взглядом
Он достал и с собой положил он их рядом.
Открывая подарок для царственных глаз,
Выполнять он стал Дария строгий наказ.
О човгане с мячом речь повел он сначала:
«Ты — дитя, а дитяти забава пристала.
Ну, а если ты все же затеешь войну, —
Лишь тревогу ты сыщешь, тревогу одну!»
И рассыпав кунжут, он промолвил проворно:
«Чтоб войска мои счесть, — сосчитай эти зерна».
Но увенчанный славой властитель царей
Разгадал предвещанье победы своей.
«Так, — промолвил он, — притча могла бы начаться:
Ловит ловкий човган то, что может умчаться.
Может статься, затем он послал мне човган,
Чтобы я у него взял човганом Иран.
Мне дарованный мяч не сочту за обиду, —
Скажет каждый мудрец: схож с землей он по виду.
Если в руки земной мне вручается шар,
Значит первенство в мире мне послано в дар».
Так он понял значенье игры, — потому-то
Стало ясно ему и значенье кунжута.
Он сказал, разбросать повелевши кунжут:
«Пусть ко мне во дворец тотчас птиц принесут».
И хоть всюду кунжутом был пол разузорен,
Во мгновенье не стало разбросанных зерен.
Царь сказал: «Это знаменье мне не во зло.
Из кунжута, как масло, оно истекло.
Коль войска твои — этот кунжут, вереницы
Моих войск исклюют их, как эти вот птицы».
Дал он мерку зерна мелкой руты тому,
Кто доставил кунжут, и промолвил ему:
«Если множество войска у Дария, — ведай,
Сколько войск я сберу, чтоб вернуться с победой».
И посол, увидав, что сгущается мгла.
Вмиг навьючил поклажу свою на осла.
Вновь опасность над ним свою руку простерла.
Стала речь его ядом, сжимающим горло.
Тяжко Дарий смущен был ответом: гласил
Он о мощном обилии вражеских сил.
И поддержки иранцев потребовал Дарий,
Чтоб всю мощь проявить в своем крепком ударе.
И от Гура, Китая, Хорезма, Газны
Стали конниц железных подковы слышны.
Крепче Кафской горы взял он рати: могли бы
Мять железо они, скал раскалывать глыбы.
Пожелавшие войско прикинуть на счет,
Увидали, что войско течет и течет.
Лишь одних легкоконных, идущих отрядом,
Девятьсот было тысяч. Под сумрачным взглядом
Полновластного Дария, — словно волна
За волною текла; вся бурлила страна.
Шел он в Рум. Шел по странам путем он суровым,
Оставляя развалины, годные совам.
Мча в Армению тьмы войсковых своих сил,
Ноги ветру он взвихренным прахом скрутил.
За страною страну проходил он, и вскоре
Вся земля затряслась, все запенилось море.
Злак полег перетоптанный: стал он таков
От подбитых шипами железных подков.
Хоть стремленье владык благотворно, но все же
Не оно ли порой с разорением схоже?
