Исход - страница 102

Один из тентов над санями распахивается, оттуда выбирается, пошатываясь, молодая… то ли женщина, то ли девушка. В шапочке, чуть сбитой набекрень, с глазами полными слёз, держащая в руках свёрток. За ней следом появляются двое упитанных мужичков, ничуть не стесняясь окружающих завязывая штаны. Понятно… Несчастная проходит охрану, но тут к ней бросаются несколько скользких личностей и вырывают из рук заработанное, сваливая девицу на грязный снег. Она рыдает, бьётся в слезах, молит о помощи у охранников, а те лениво отпихивают её ногами, пока наконец кому-то не надоедает, и небольшая дубинка, которую раньше носили половые в трактирах для простонародья, не опускается ей на голову. Вздрогнув, молодуха замирает. В другое время я обязательно вмешался бы. Но сейчас… Какой смысл? Сколько таких вот сестёр, матерей лишились чести, чтобы хоть как-то накормить близких? Хотя надо попросить Петра навести немного порядок. По крайней мере, среди уголовного контингента. Тем более что время военное, и судить можно по его законам. Коротко и ясно. При помощи адвоката Зелёнки и судьи Свинца. Они не ошибаются.

Взгляд на солнце – день пошёл на вторую половину. Да и увидел я достаточно. Пора возвращаться. Разворачиваюсь, так же не спеша двигаюсь обратно, рассекая волны людского дна, словно ледокол. Толпа почему-то становится особенно плотной. Что за… Ощущаю ловкую ручку в своём кармане. Так-так. Раздаётся крик боли, потому что я перехватываю тонкое запястье своей клешнёй и ощущаю, как косточки подаются под резким движением.

– Почто малую мучишь, ирод?! – слышу наглые голоса.

Двое одетых по последней блатной моде личностей. А у моих ног корчится от боли, прижимая сломанную руку к потрёпанному пальтишку, девчушка лет четырнадцати. А парочка в приплюснутых шапках, надвинутых на низкие лбы, с прилепленной к нижней губе шелухой стоит передо мной, поигрывая тускло блестящими ножами хищного вида. Ведут себя больно нагло, несмотря на то что оба меньше меня по габаритам. Значит, их страхуют.

– Жить хотите? – Мои глаза леденеют.

И один из блатных, который поумнее, чуть спадает с лица, почуяв неладное. Но его напарник явно из оборзевших. Он лыбится:

– А ты что, благородный?

Есть у них такая присказка, равнозначная по смыслу земному «крутой». Вместо ответа плавным, но быстрым движением скольжу вправо, левой рукой делая быстрое движение, затем ныряю в толпу. Позади – хрип. Оба уголовника валятся на колени, будто сломанные куклы, одновременно зажимая ладонями горло с хлещущей кровью. 78-й на высоте. Да и руки у меня длинные. И что интересно – никому нет дела, что я только что убил двоих. Бросают равнодушные взгляды, проходят мимо корчащихся тел. Подешевела человеческая жизнь в Русии. Ой, подешевела…

К моему возвращению бредуна уже нет. Я ставлю оружие в шкаф, переодеваюсь в домашнее. Сундуки стоят в кабинете. Горн, всегда знающий, когда он мне нужен, за что я и ценю старика, уже почтительно ожидает меня возле дверей спальни, где хозяин приводил себя в порядок. Бросает на меня вопросительный взгляд. Я морщусь:

– Мерзко там. Очень…

Мажордом кивает и спрашивает:

– Что изволите, ваша светлость?

– Пригласи Хьяму в кабинет.

– Будет сделано.

Он уходит в конец коридора, стучит в дверь. А я захожу к себе. Сундуки аккуратно выстроены в линию. Только успеваю усесться в кресло, как почтительно стучат. Это Горн.

– Ваша светлость, я привёл госпожу.

– Пусть зайдёт. А мне – кофе.

– Сию минуту, ваша светлость.

Дверь раскрывается, входит океанка.

– Вы что-то хотели, господин эрц?

Киваю на сундуки:

– Прикинь, подойдёт?

Она нехотя подходит к ним, чуть заметно морщится, но послушно открывает первую крышку, и… Её глаза расширяются от изумления. О, женщины! Вы все одинаковы, на Земле ли, в любом другом мире…

– Это… мне?

Она оглядывается с такой… милой недоверчиво-настороженной улыбкой… Улыбаюсь в ответ:

– Ты примерь, примерь, а то подгонять придётся.

Девушка зарывается внутрь сундука, выхватывает первое попавшееся платье, прикладывает к себе. Вроде ничего. Хватается за пуговицы, вдруг замирает, заливаясь краской. Я киваю на двери: