Валландер вернулся домой, принял душ, выпил кофе. Термометр показывал минус три. Неожиданно небо полностью расчистилось, ветер утих. Он долго просидел, раздумывая над случившимся ночью. Боль и посещение больницы казались ему чем-то нереальным. Но он знал, что не сможет забыть о том, что случилось. Только он сам в ответе за свою жизнь.
Лишь когда стрелки на часах показали четверть девятого, он заставил себя вспомнить о работе.
Едва войдя в управление полиции, он вступил в жаркую дискуссию с Бьёрком, считавшим, что следовало немедленно вызвать специалистов из криминально-технического отдела в Стокгольме для тщательного обследования места преступления.
— Но место преступления отсутствует, — возражал Валландер. — Мы можем быть уверены, что эти люди не были убиты на спасательном плоту.
— Теперь, когда Рюдберга нет, мы вынуждены вызывать помощь извне, — продолжал Бьёрк. — У нас нет таких специалистов. Как могло случиться, что вы даже не огородили часть берега, на котором нашли плот?
— Берег — это не место преступления. Плот приплыл откуда-то по воде. Нам что, натягивать ленту вдоль всего побережья?
Курт Валландер чувствовал, что теряет терпение. Конечно, ни у него, ни у кого-либо еще в криминальной полиции Истада нет такого опыта, как у Рюдберга. Но это совсем не значит, что он сам не способен принять решение, вызывать специалистов из Стокгольма или нет.
— Или позволь мне решать самому, — сказал он, — или бери на себя ответственность за ход расследования.
— Речь не об этом, — ответил Бьёрк. — Но все же я считаю, что не сообщить о происшествии в Стокгольм было ошибкой.
— Я так не думаю, — сказал Валландер.
На этом спор прекратился.
— Я к тебе еще загляну, — сказал Валландер. — У меня есть материалы, о которых я хочу знать твое мнение.
— Разве вы что-то уже выяснили? — удивился Бьёрк. — Я полагал, мы топчемся на месте.
— Не совсем. Я зайду через десять минут.
Он прошел в свой кабинет, набрал номер больницы, и, к его удивлению, трубку тут же снял Мёрт.
— Нашел что-нибудь еще? — спросил Валландер.
— Я как раз пишу отчет, — ответил Мёрт. — Не можешь потерпеть еще часа два?
— Я обязан доложить Бьёрку. Может, по крайней мере, скажешь, сколько времени прошло с момента смерти?
— Нет. Мы должны подождать результатов лабораторных анализов. Содержимого желудков, степени разложения тканей. Я могу только гадать.
— Попробуй.
— Гадать я не люблю, ты знаешь. Какой тебе с этого толк?
— Ты опытный специалист. Ты хорошо знаешь свое дело. Результаты анализов конечно же только подтвердят твои предположения, а не опровергнут их. Я хочу, чтобы ты сделал предположение только для меня. Я никому больше этого не скажу.
Мёрт раздумывал, а Валландер ждал.
— Неделя, — сказал Мёрт. — По меньшей мере неделя. Только никому не говори.
— Считай, что я уже забыл. А ты все еще уверен, что это иностранцы? Русские или жители Восточной Европы?
— Да.
— Ты обнаружил что-нибудь особенное?
— Я не разбираюсь в оружии. Но пуль такого типа я раньше не видел.
— Что-нибудь еще?
— Да. У одного из мужчин татуировка на предплечье. Что-то вроде кривой сабли. Турецкий ятаган или как он там называется?
— А что это такое?
— Ну, сабля какая-то. Прозектор не обязан разбираться в старинном оружии.
— А надписи?
— Что ты имеешь в виду?
— На татуировках обычно бывают надписи. Женское имя или какое-нибудь название.
— Ничего.
— Что-нибудь еще скажешь?
— Не сейчас.
— Что ж, спасибо.
— Не за что.
Валландер положил трубку, налил себе кофе и направился к Бьёрку. Кабинеты Мартинссона и Сведберга были открыты. Но никого из них не было на месте. Валландер сел и стал пить кофе, пока Бьёрк заканчивал говорить по телефону. Он рассеянно прислушивался к словам Бьёрка, который все больше и больше терял самообладание. Но когда Бьёрк с силой швырнул трубку, Валландер вздрогнул.
— Черт возьми! — воскликнул Бьёрк. — Есть ли хоть какой-то смысл в нашей работе?
— Хороший вопрос, — ответил Валландер. — Но я не понял, что ты имел в виду.
Бьёрка трясло от возмущения. Валландер не помнил, чтобы когда-нибудь видел шефа в такой ярости.
— Что случилось? — спросил он.
