Исчезновение - страница 31

Он споткнулся о ступеньку и едванеупал. Полицейский слева подхватил его под локоть.

— Спасибо, — машинально пробормотал мистер Кетчэм. Полицейский не отреагировал. Мистер Кетчэм провел языком по губам. «Мужлан, — подумал он и мельком улыбнулся. — Впрочем, лучше оставить его в неведении насчет этого.»

Он мигнул, когда открыли дверь, и невольно почувствовал облегчение. Это был действительно полицейский участок. Вот стоит письменный стол на возвышении, вот висит доска информации, вот черная пузатая и нерастопленная печка, а вот вся в росписях скамейка у стены, дверь и пол, покрытый потрескавшимся и грязным линолеумом, бывшим когда-то зеленого цвета.

— Сядьте и ждите, — приказал первый полицейский.

Мистер Кетчэм посмотрел на его худое угловатое лицо, обтянутое смуглой кожей. В глазах не было заметно никакой грани между зрачком и радужной оболочкой. Сплошной темный фон. Форма болталась на нем мешком.

Второго полицейского мистеру Кетчэму рассмотреть не удалось, потому что они оба вышли в соседнюю комнату. С минуту он стоял, уставясь в закрытую дверь. Выскочить отсюда и уехать? Нет, в правах указан его адрес. И потом, может, они только и ловят момент, чтобы он сбежал. Кто знает, что там в деформированном уме этих провинциалов. Они могли даже… застрелить его, если бы он попробовал сбежать.

Мистер Кетчэм тяжело опустился на скамейку. Да нет, он слишком позволил своему воображению разгуляться. Обычный мелкий городишко на побережье штата Мэн, и его просто собираются оштрафовать за…

Но тогда почему они не штрафуют его? Что означает вся эта канитель? Грузный челвек сжал губы. Ладно, пусть ведут свою шру, как хотят. Это лучше, чем убегать. Он прикрыл глаза, давая им отдохнуть.

Чуть погодя он открыл их. Было чертовски тихо. Он оглядел тускло освещенную комнату. Стены были замызганными и голыми, за иключением часов и картины, висевшей над столом. Это был портрет — скорее репродукция — человека с бородой. Вероятно, один из старинных моряков Захры. Хотя нет. Скорее, это копия Сиарса Ребека «Бородатый моряк».

Мистер Кетчэм ухмыльнулся. Зачем в полицейском участке нужна такая картина, было выше его понимания. Если, конечно, не учитывать, что Захры расположен на Атлантике. Наверное, основной источник его доходов составляло рыболовство. В любом случае, какая разница? Мистер Кетчэм опустил взгляд.

В соседней комнате слышались приглушенные голоса двух полицейских. Он пытался разобраться, о чем они говорили, но не смог. Он пристально посмотрел на закрытую дверь. «Возьми и войди», — подумал он и глянул настенные часы. Двадцать две минуты четвертого. Сверил со своими часами. Почти правильно. Дверь отворилась, и оба полицейских вошли.

Один из них сразу же покинул участок. Второй, тот, кто забирал у мистера Кетчэма права, проследовал к письменному столу, включил лампу на длинном гибком проводе, достал большой журнал из верхнего ящика и начал что-то записывать в нем.

Прошла минута.

— Я… — мистер Кетчэм откашлялся. — Извините. — Я…

Он внезапно остановился, увидев, как полицейский оторвал голову от журнала и холодно вперил в него свой взор.

— То есть вы… оштрафуете меня сейчас?

Полицейский снова уткнулся в журнал:

— Подождите.

— Но уже четвертый час ут… — мистер Кетчэм взял себя в руки. Он старался выглядеть настроенным воинственно.

— Хорошо, — отрывисто произнес он. — Не могли бы вы сообщить мне, как долго это еще протянется?

Полицейский продолжал писать в журнале. Мистер Кетчэм в напряжении сидел, наблюдая за ним. «Это невыносимо», — думал он. — В последний раз он едет за сотни миль в эту проклятую Новую Англию.

Полицейский поднял глаза:

— Женаты?

Мистер Кетчэм изумился.

— Повторяю: вы женаты?

— Нет, я… В правах все указано.

Мистер Кетчэм нервно засопел. Он ощутил дрожь удовольствия от своего дерзкого ответа и в то же время как бы покалывание от непонятного страха при разговоре с этим человеком.

— Родственники в Нью-Джерси есть?

— Да. Вернее, нет… Сестра, но она живет в Висконс…

Мистер Кетчэм не договорил. Он смотрел, как полицейский записывает его показания. Дорого бы он дал, чтобы избавиться от своих тошнотворных страданий!