Им повезло. Марта, как обычно, взяла почту первой, но Никки успела заметить темно-желтый деловой конверт с адресом, отпечатанным красными буквами, прежде чем Марта убежала в спальню и заперла дверь.
— Только постарайтесь дать мне знать, когда она соберется выйти из квартиры, — сказал Эллери, когда Никки позвонила ему в полдень. — Свидание, очевидно, назначено на завтра. Но лучше не рисковать.
Следующим утром Марта ушла из дому в десять, чтобы, по ее словам, заглянуть к Элле Гринспан и посмотреть, как движутся дела с пьесой. Никки успела позвонить Эллери, пока Марта надевала шляпу. Они быстро поговорили о несуществующей книге, которую якобы потеряла Никки, и как только она положила трубку, Эллери сразу же выбежал на улицу.
Но он опоздал. Выйдя на смотровую площадку сто второго этажа Эмпайр-Стейт-Билдинг, Эллери не обнаружил никаких признаков пребывания здесь Харрисона и Марты. Подождав несколько минут в холле, он нашел дежурного и описал ему Харрисона.
— Да, сэр, этот джентльмен был у нас минут пятнадцать назад. Я помню его, потому что к нему присоединилась леди и они вместо того, чтобы смотреть на вид с площадки, сразу спустились на лифте.
Эллери пожал плечами и вернулся домой.
Следующий рапорт Никки был весьма любопытным. Как только за Мартой закрылась дверь, Дерк впал в дурное настроение, начал ходить взад-вперед и бормотать себе под нос, не сводя глаз с телефона. Наконец, в одиннадцать часов, он схватил манхэттенский телефонный справочник, нашел номер Эллы Гринспан и позвонил ей:
— Миссис Гринспан? Это Дерк Лоренс. Моя жена у вас?
И Марта оказалась там! Настроение Дерка изменилось как по волшебству. После идиотской беседы он положил трубку и с энтузиазмом принялся за диктовку.
— Ловко, — заметил Эллери. — Марта знала, что Дерк заподозрит ее, когда она впервые за две недели уйдет из дому. Должно быть, она провели с Харрисоном всего пять драгоценных минут. Интересно, о чем они говорили?
— Меня это не интересует, — отрезала Никки. — Значит, «Е» мы проскочили.
— Вы рассуждаете как редактор словаря, — фыркнул Эллери. — Дайте мне знать, когда доберетесь до «F».
До «F» они добрались через пять дней. На сей раз Никки без труда перехватила письмо, так как Марта перестала рано вставать.
— Форт-Трайон-парк, Клойстерс, завтра в час дня.
* * *
В машине Эллери испортился карбюратор, и он решил, что от станции метро на Восьмой авеню легко доберется на север Манхэттена. Он вышел со станции возле террасы обозрения на Сто девяностой улице.
До часа оставалось несколько минут. В это время Клойстерс открывался для публики. Эллери осторожно приблизился к зданию с башней. Он успел как раз вовремя, чтобы увидеть, как Марта пересела из такси в красный «кадиллак», который сразу же тронулся с места.
— Я постоянно забываю, — сказал Эллери вечером Никки, — что они не заинтересованы в осмотре достопримечательностей. Путеводитель Харрисона служит только для указания мест встречи. Очень сожалею, Никки, но слежка — явно не мой конек.
— Не думаю, что это имеет значение. — Никки сильно нервничала — она все время зажигала сигареты и тут же их выбрасывала. — Этим вечером я видела нечто, что вряд ли хотела бы увидеть снова.
— Что еще произошло?
— Марта отсутствовала весь день. Дерк был вне себя. Он не продиктовал ни строчки. Я не слышала, какое алиби подготовила Марта, но оно явно его не удовлетворило. Дерк звонил в разные места, куда могла пойти Марта, но, разумеется, нигде ее не застал и не обнаружил никого, кто бы ее видел. Когда она вернулась… — Никки оборвала фразу. — Пожалуй, мне нужно выпить.
Эллери налил ей неразбавленный скотч. Она взяла стакан, но тут же поставила его.
— Нет, так поступил бы Дерк. Это ничего не решает… Он набросился на Марту, прежде чем она успела снять перчатки. Куда она ходила, с каким мужчиной была на сей раз — ее не оказалось там, где она, по ее словам, должна была находиться, поэтому теперь он знает, что все время был прав… Можете себе представить остальное. Хотя нет — пожалуй, не можете. Дерк бывает самым симпатичным парнем в мире, а в следующую секунду делается самым отвратительным. Во время этих припадков у него не рот, а помойная яма. Если бы мне кто-нибудь сказал то, что он сегодня вечером говорил Марте, то — муж или не муж — я бы его убила!
