Дальнейшие события замелькали, как в калейдоскопе. Де Мариньи выпал случай наблюдать потрясающую быстроту и ярость Силберхатта. Сейчас он убедился в том, что первое впечатление оказалось верным: техасец действительно был неимоверно силен. А вот то, что у человека подобной комплекции может быть настолько молниеносная реакция, оказалось для него открытием.
Когда Силберхатт коснулся земли, на его плечах уже лежали громадные волчьи лапы, однако он успел всадить лезвие-клюв своего страшного топора в плечо зверя, и тот отскочил назад, визжа от боли. Один из двух индейцев бросился к ним, целясь копьем в де Мариньи, но огромный техасец поймал в кулак древко оружия, вывернул его из рук нападавшего, воткнул лезвие в голый живот, и индеец согнулся пополам в агонии. Удар такой силы, смявший внутренности бронзовокожего варвара, должен был искалечить или вообще убить его, но чтобы совсем удостовериться в этом, Силберхатт впечатал обтянутое кожей колено в лицо громко заоравшего противника, когда тот наклонился вперед. Лицевые кости, шея и позвоночник сломались практически одновременно, и только что бывший человеком кусок мяса бессильно опрокинулся на спину.
Де Мариньи очень хотел бы помочь техасцу, но ему нужно было вести свое собственное сражение. Пытаясь вновь восстановить контроль над плащом, он фактически мешал своему товарищу, так как кожаный ремень до сих пор привязывал Силберхатта к плащу. Под конец де Мариньи смог управиться с плащом и начал было с трудом взлетать, но был сразу же сбит ударом искалеченной лапы охромевшего волка. Тут же зверь подмял его под себя, с его челюстей капала слюна, и зловонная морда с ужасными клыками нависла над лицом де Мариньи.
Силберхатт разрезал мешающий ему ремень, его оружие мелькнуло в воздухе, словно расплывчатое пятно. Он запрыгнул на спину волку, вогнал пальцы свободной руки в ноздри зверя и размахнулся чудовищным топором. Острие оружия пробило волчий череп, вошло в мозг, и огромный зверь упал на де Мариньи в последней смертельной судороге.
— Анри, взлетай, — проревел Силберхатт, спрыгивая с безжизненного тела. — Это наш единственный шанс. Ты можешь попробовать помочь мне позже, но только не рискуй жизнью. А за меня не бойся — они меня не убьют. Они хотят отдать меня Итакве живым — у Итаквы на меня чертовски огромный зуб! А сейчас давай, мужик, взлетай!
Высвободившись из-под мертвого волка, де Мариньи увидел, как техасец машет окровавленным топором, от которого отшатнулся второй индеец, увидел, как Силберхатт поворачивается в сторону низких кустов у подножия гор. Оттуда рысью бежали два волка с наездниками на спине, третий держался позади, до них было не более двух дюжин шагов.
Де Мариньи понял, что Силберхатт прав. Если волчьи воины до сих пор не попытались убить Вождя всего плато, значит, Шагающий с Ветрами хочет проделать это лично и насладиться гибелью врага. Предав Силберхатта смерти сейчас, Дети Ветров лишь вызвали бы гнев своего хозяина. А вот де Мариньи дикари пытались убить всерьез, а в его планы смерть совсем не входила!
Не теряя времени, он дотронулся до управляющих плащом шипов и взлетел в небо. Посмотрев вниз, он увидел, что волки сбили Силберхатта с ног, а свирепые наездники навалились на него, не давая подняться, так что получилась куча-мала…
В этом странном мире ночь, похоже, не наступала никогда и было лишь немного светлее, чем ранним туманным утром, так что де Мариньи мог только гадать, сколько прошло времени. По его прикидкам, он летел за волчьими воинами около восемнадцати часов. Он держался позади них, достаточно высоко, в недосягаемости для копий и томагавков. В отличие от индейцев Материнского мира, у этих не было луков. Силберхатт рассказывал ему, что стоит Итакве подойти близко, как луки ломаются — присутствие Итаквы создает резкий температурный скачок, от которого дерево становится хрупким, как мел. К тому же в мире, где Армандра и ее ужасный отец — ну и ледяные жрецы, конечно, — чудесным образом подчинили себе ветер, легкие и тонкие метательные снаряды типа стрел можно в момент обратить против тех, кто осмелился их выпустить!
