– Трудно было сюда добраться. Они уже возле собора, – добавила Уна.
– Нужно бежать к причалу, – сказал Макгоуэн. Уна заметила, что железного ящика у него в руках нет. – Собор уже окружен, – пояснил отец, – так что я побоялся нести его туда. Спрятал в обычном месте. Там никто его не найдет, Господь не допустит. – Он показал на кошель, спрятанный под рубахой. – Этого нам хватит на дорогу.
Порт был полон народа. Англичане по-прежнему прорывались в Дублин через ворота, но пока они находились только в верхней части города. Многие жители бежали по мосту к северному берегу Лиффи в надежде найти укрытие в предместье, но уже было понятно, что и там от англичан не спастись. У причала капитаны торговых судов спешно собирали плату за проезд. К счастью, в тот день в порту стояло много кораблей, и один из них, норвежский, уже отходил от причала. Скорее всего, он держал курс на остров Мэн или на дальние северные острова. Другой корабль готовился к отплытию в Честер. Он был ближе других, но уже битком набит пассажирами. Два направлялись в Бристоль, но их хозяева запросили такую цену, что ее отец засомневался. Еще один шел в Нормандию, в Руан. Французский торговец, которого Макгоуэн немного знал, заканчивал погрузку. Плата была ниже, чем до Бристоля. Серебряных дел мастер колебался. Плыть в Руан было дольше и опаснее. И он совсем не знал французского. Кевин оглянулся на бристольский корабль, но туда уже не пускали пассажиров. Похоже, выбора не оставалось. И ювелир неохотно шагнул к судну до Руана.
Он уже рассчитывался с капитаном, когда невдалеке показалась знакомая фигура. Айлред Палмер шел вдоль причала в сторону больницы. Увидев Макгоуэна, он быстро подошел к нему.
– Рад, что с тобой все хорошо, Кевин, – сказал он. – Куда направляетесь?
Макгоуэн коротко объяснил положение дел и свои опасения.
– Ты, наверное, прав, что уезжаешь. – Айлред взглянул на холм. Над одним-двумя домами поднялись языки пламени. – Один Бог знает, чего ждать от этих англичан. Я уверен, работу в Руане ты найдешь без труда и вы прекрасно там устроитесь, а я тебе пришлю весточку о том, что здесь происходит. – Он задумчиво посмотрел на Уну. – Кевин, а почему бы Уне не остаться здесь, со мной и моей женой? В больнице она будет в безопасности. Мы под защитой Церкви. И она сможет следить за вашим домом до вашего возвращения.
Уна ужаснулась. Она любила Палмера, но вовсе не хотела разлучаться с родными. А главное, она была уверена, что нужна отцу. Но ее родителям, похоже, идея понравилась.
– Боже мой, дитя, конечно, тебе лучше остаться под защитой больницы, чем пускаться в такое опасное путешествие! – воскликнула мать. – Никто ведь не знает, утонем мы или нет!
А отец обнял Уну за плечи и шепнул ей на ухо:
– Ты могла бы сохранить наш тайный ящичек, если получится.
– Но, отец… – запротестовала Уна.
Все происходило слишком быстро, и времени на раздумья не было.
Капитан корабля уже спешил отплыть.
– Иди с Айлредом, Уна. Так будет лучше.
Отец отвернулся так торопливо, что она поняла: ему это решение далось так же нелегко, как и ей. Но это было его последнее слово, и Уне пришлось смириться.
Через мгновение она уже шла к больнице, и крепкая рука Айлреда Палмера ласково сжимала ее ладонь.
Как оказалось, ни король Диармайт, ни Стронгбоу не отдавали приказа о внезапном нападении на Дублин. На самом деле они были весьма смущены, когда прямо посреди переговоров с архиепископом некоторые из самых нетерпеливых рыцарей, рассерженных задержкой, просто бросились к воротам и ворвались внутрь, прежде чем защитники города успели осознать, что происходит. Конечно, им это было лишь на руку – ни Диармайт, ни Стронгбоу не стали бы этого отрицать. Пока они с архиепископом просто наблюдали, город пал почти без сопротивления. И ирландский король, принеся извинения О’Тулу, вместе со своим новым английским родственником поскакал в город, чтобы убедиться: дело сделано. Город принадлежал им.
Горело несколько домов, уже началось мародерство, но этого следовало ожидать. Во время войны солдаты должны брать трофеи, на то она и война. Главное – не позволять им заходить слишком далеко и ни в коем случае не допускать разграбления церквей и монастырей.
