Наблюдая за своей несносной подопечной, Уна никак не могла догадаться, что происходит что-то непозволительное. То, что Фионнула делала, казалось вполне естественным: она просто взяла с лотка большое яблоко, осмотрела его и положила обратно. Ничего особенного или странного в этом не было. Молодой француз разговаривал с хозяином лотка. Фионнула еще немного постояла возле фруктов, а потом отошла. Уна догнала ее.
– Мне скучно, Уна! – заявила Фионнула. – Пойдем к причалу.
– Хорошо.
– Видела, что я раздобыла? – Она посмотрела на Уну и улыбнулась озорной улыбкой. – Чудесное сочное яблочко.
Она сунула руку под рубашку и достала яблоко.
– Где ты его взяла?
– На лотке.
– Но ты за него не заплатила!
– Конечно.
– Фионнула! Немедленно верни его!
– Не могу.
– Почему?
– Потому что не хочу.
– Бога ради, Фионнула! Ты же его украла!
Фионнула широко распахнула зеленые глаза. Обычно, когда она делала так и строила рожицу, трудно было удержаться от смеха. Но сейчас Уне не было смешно. Кто-то мог заметить. Ей уже чудилось, что хозяин лотка гонится за ними или зовет Айлреда.
– Дай мне. Я отнесу его обратно.
Медленно и нарочито, по-прежнему тараща глаза в притворной серьезности, Фионнула подняла яблоко, словно собираясь протянуть его Уне, но вместо этого преспокойно откусила от него кусок. Ее насмешливо-серьезные глаза не отрывались от Уны.
– Слишком поздно.
Уна круто развернулась, решительно направилась к лотку, где хозяин только что закончил разговор с французом, и взяла одно яблоко.
– Сколько за два? Моя подруга свое уже надкусила. – Она очаровательно улыбнулась и кивнула на Фионнулу, которая подошла следом.
– Ты ведь работаешь в больнице? – с улыбкой спросил торговец Фионнулу.
– Да. – Девушка уставилась на него огромными глазами.
– Ну и хорошо. Берите бесплатно.
Уна поблагодарила его и увела подругу прочь.
– Видишь, он их нам подарил. – Фионнула покосилась на девушку.
– Дело не в этом, и ты это знаешь. – Они прошли еще немного. – Я, кажется, просто убью тебя когда-нибудь, Фионнула.
– Вот ужас-то. Я тебе не нравлюсь?
– И не в этом дело.
– Нет, в этом.
– Ты не понимаешь разницы между хорошим и дурным, Фионнула, и ты плохо кончишь.
Фионнула ответила не сразу.
– Пожалуй, ты права, – наконец сказала она.
К счастью для отца Фионнулы, он ничего не знал о ее поведении, иначе это могло бы испортить ему такое приятное утро. Потому что в то самое время, когда две девушки уносили с рынка подаренные им яблоки, именитый церковник с достоинством направлялся к постоялому двору, где теперь жил его сын Гилпатрик. Настроен он был серьезно, поскольку одно важное семейное дело требовало скорейшего решения. Впрочем, дело это было из числа приятных, утро в тот день выдалось теплым и солнечным, и Конн с радостным нетерпением ждал встречи с сыном. Поэтому, увидев Гилпатрика, он вскинул свой посох в торжественном приветствии.
Постоялый двор Святого Кевина представлял собой небольшое, огороженное частоколом пространство, внутри которого находились часовня, дом для ночлега с общей спальней и несколько скромных деревянных построек для разных нужд. Размещался он всего в двухстах ярдах от древнего родового монастыря и принадлежал монахам Глендалоха, которые пользовались им, приезжая в Дублин. Последние два года Гилпатрик часто останавливался здесь. Он стоял в воротах, когда увидел отца, и сразу шагнул к нему навстречу.
Однако было в его движениях нечто такое, что заставляло предположить, будто он вовсе не так рад встрече с отцом, как следовало бы. Старик это сразу почувствовал.
– Ты не рад меня видеть, Гилпатрик? – спросил он.
– Ну что ты! Конечно рад. Правда.
– Это хорошо, – кивнул его отец. – Давай-ка пройдемся.
Они могли бы пойти по южной дороге, через фруктовые сады. Или на восток, чтобы по небольшому мостику перейти речку и оказаться среди заливных лугов и маленьких рощиц. Но они выбрали северную дорогу, которая плавно огибала земли древнего монастыря и, минуя темную заводь, устремлялась к Тингмаунту и Хогген-Грину.
Шагая рядом с отцом, Гилпатрик думал, что их прогулка напоминает королевскую процессию. Едва завидев его отца, все тут же улыбались и с почтением и любовью склоняли головы, а Конн торжественно кивал им в ответ, как самый настоящий вождь племени из древних времен.
