– С тобой говорит король, – произнес Бриан. – Ты это понимаешь?
В ответ раздалось невнятное бормотание.
– Ты напал на моего офицера. Он желает твоей смерти. Что скажешь?
– Сначала я убью его. – Голос Харольда звучал глухо, но слова можно было разобрать безошибочно.
– Ты осмеливаешься не повиноваться мне?! – воскликнул король.
Вместо ответа Харольд неожиданно вывернулся из рук двоих мужчин, державших его. Бог знает, подумал Моран, откуда только у него взялись силы. Увидев офицера, Харольд бросился к нему. Его остановил сам Бриан, до того как захваченные врасплох солдаты успели поймать Харольда и швырнуть на пол. Один из них с силой опустил маленькую дубинку на его голову. Моран невольно рванулся вперед, чтобы вмешаться, но в эту минуту Бриан вскинул руку, и все застыли. Было видно, что король в ярости.
– Довольно! Ничего больше не желаю слышать. Видно, кто-то из этих остменов так и не усвоил урока. – Он повернулся к офицеру. – Уведи его.
– И что с ним делать? – спросил тот.
– Убей! – Лицо короля Бриана было твердым и неумолимым.
Вот теперь Моран действительно видел перед собой того самого человека, который уничтожил порт викингов в Лимерике и выиграл два десятка сражений. И когда такой человек теряет терпение, только остолоп станет перечить ему. Но, похоже, выбора у Морана не оставалось.
– Бриан сын Кеннетига! – вскрикнул он.
Король обернулся:
– В чем дело?
– Этот человек – мой друг. Тот, о котором я тебе рассказывал.
– Тем хуже для тебя. И для него. И для его проклятой семьи в загоне для рабов. – Король устремил на него гневный взгляд, словно подзадоривая продолжить спор.
Моран глубоко вдохнул:
– Я просто подумал, что на него это совсем не похоже. Должна быть какая-то причина.
– Причина в том, что он дурак и бунтовщик. Других нет. И за свою дерзость он заплатит смертью. А ты, Моран Макгоибненн, если дорожишь моей дружбой, больше не станешь об этом заикаться.
Солдаты поволокли Харольда к выходу. После удара дубинкой он снова потерял сознание. Моран сделал еще один глубокий вдох:
– Ты позволишь мне поговорить с ним? Возможно…
– Довольно! – взревел Бриан. – Хочешь умереть вместе с ним?
– Ты меня не убьешь, Бриан сын Кеннетига, – произнес Моран спокойно и решительно, слова вырвались сами собой, он даже не успел осознать, что говорит.
– Вот как? – Глаза короля сверкнули гневом.
– Да, – невозмутимо ответил Моран, – потому что я лучший мастер по серебру в Дифлине.
На мгновение Моран испугался: а что, если он ошибся? В зале стало очень тихо. Король стоял, не поднимая глаз и явно обдумывая, как поступить дальше. Наконец после долгого молчания он неохотно проворчал:
– У тебя железная выдержка, Моран Макгоибненн. – И, бросив на ювелира холодный взгляд, добавил: – Не злоупотребляй моей благосклонностью. Мою власть следует уважать.
– В этом нет сомнений. – Моран склонил голову.
– Хорошо, Моран Макгоибненн, вот мое решение. Либо твой друг будет жить, но присоединится к своей семье в загоне для рабов, либо он умрет, и тогда его семья получит свободу. Дай мне знать, что он выбрал, до того как я сяду ужинать. – С этими словами он отвернулся.
Морану хватило ума больше ничего не говорить. Харольда выволокли из зала, и Моран с грустью пошел следом.
Какой ужасный выбор, думал Моран, такой же коварный и безжалостный, как все кельтские предания древних времен. Бриан ясно дал понять, что он имеет дело с истинным королем. Никакой надежды на то, что правитель Манстера передумает, не было. Да, выбор труден, но кто сделает его? Если Харольд очнется, он, несомненно, предпочтет смерть ради спасения своей семьи. А если он так и не придет в себя, выбор придется делать самому Морану. Как ему тогда поступить? Не лучше ли сохранить жизнь друга и оставить его родных в заточении? Позже он смог бы выкупить их. Но что, если король не позволит ему это сделать и их увезут за море, чтобы продать в рабство в другой стране? Харольд никогда не простит ему этого.
Их молча провели через двор к небольшому деревянному строению. Моран надеялся, что прохладный вечерний воздух поможет его другу очнуться, но Харольд по-прежнему был в забытьи. Когда их обоих втолкнули внутрь, стражник остался у двери снаружи.
