Похоже, добираться туда было непросто – скалистый склон поднимался почти отвесно. Внизу буйно разрослась кислица и крапива. Заметив, куда он смотрит, юноша-послушник улыбнулся:
– Говорят, именно там святой катался в крапиве.
Рассказы о юности святого Кевина слышали все. Однажды к нему пришла девушка, которая хотела его соблазнить. Молодой отшельник прогнал ее, а чтобы усмирить собственное вожделение, разделся донага и бросился в жгучую крапиву.
– Он часто молился прямо в озере, стоя на мелководье, – сказал юноша. – Иногда мог простоять так целый день.
Что ж, подумал Осгар, поверить в это нетрудно. В такой удивительно безмятежной тиши он и сам мог потерять счет времени.
Они постояли еще немного, стараясь впитать всю красоту этого места, и Осгару показалось, что еще ни разу в жизни он не испытывал чувства такого необычайного покоя. Он даже не услышал звона колокола в нижней долине и очнулся лишь тогда, когда послушник осторожно коснулся его руки и сказал, что настало время трапезы.
На следующий день Осгар встретился с настоятелем. Это был высокий, статный мужчина с вьющимися седыми волосами, очень доброжелательный и в то же время величественный, что говорило о его знатном происхождении. Он хорошо знал дядю Осгара, поэтому, тепло приветствовав молодого человека, сразу стал расспрашивать о делах в семейном монастыре.
– Что привело тебя к нам в Глендалох? – спросил он после.
Осгар, как мог, объяснил настоятелю свои чувства, и сомнения перед предстоящей женитьбой, и растущую в душе тревогу, и свою неуверенность. К его великой радости, настоятель слушал очень внимательно, и по его лицу было видно, что он вовсе не считает опасения Осгара глупыми. Когда юноша закончил, настоятель задумчиво кивнул.
– Ты хочешь посвятить себя Богу? – спросил он.
Хотел ли он этого? Ведь он уже думал о том, что вся его жизнь, возможно, пройдет в маленьком семейном монастыре близ Дифлина. Но разве об этом спрашивал настоятель? Пожалуй, нет.
– Мне кажется, да, отец-настоятель.
– И тебя беспокоит, что женитьба… – настоятель немного помолчал, – отвлечет тебя от тех бесед, которые тебе хотелось бы вести с Господом?
Осгар в изумлении уставился на седовласого монаха. Тот словно угадал его потаенные чувства, пусть никогда и не выраженные ни словами, ни помыслами.
– Я ощущаю… некую потребность… – В смятении Осгар умолк.
– И тебе не кажется, что твой дядя приближает тебя к Богу?
Что он мог ответить, думая о беззаботной семейной жизни своего дядюшки, о его долгих походах на рыбалку, о том, как он часто засыпает во время службы?
– Ну… не особенно, – с неловкостью пробормотал он.
Если даже настоятель и скрыл улыбку, Осгар этого не заметил.
– А эта девушка, – спросил старый монах, – эта Килинн, на которой ты чувствуешь себя обязанным жениться… Ты когда-нибудь… – Он посмотрел на Осгара и увидел его недоуменный взгляд. – Ты познал с ней плотские наслаждения, мой мальчик?
– Нет, отец. Никогда.
– Понятно. Целовал ее?
– Только один раз, отец.
– Но ведь ты испытываешь влечение? – снова спросил настоятель и вдруг, словно досадуя на себя за однообразные вопросы, добавил: – Ну конечно испытываешь. – Он немного помолчал, задумчиво глядя на юношу. – Ты думаешь, тебе здесь понравится?
В этом земном раю? В этом горном убежище, на полпути к небесам?
– Да, – тихо ответил Осгар. – Мне кажется, понравится.
– Не станет ли тебе скучно здесь, в горах?
– Скучно?!
Осгар даже растерялся от изумления. Скучно? В окружении этих прекрасных церквей, этого дивного озера с его неземной тишиной? Нет, никогда! Проживи он хоть тысячу жизней, и то не соскучился бы.
– Нет, отец-настоятель.
– Духовный путь нелегок, мой мальчик. – Взгляд настоятеля стал чуть строже. – Это не просто поиск жизни, которая тебе по вкусу. Рано или поздно тебе придется прийти к самоотречению. К тому же здесь, в Глендалохе, очень суровые правила. Мы живем вдали от мира, в уединении. Можно сказать, общиной отшельников. Это непросто. Но истинно сказано: тесны врата и узок путь. И еще, – он медленно кивнул, – тебе не удастся избежать соблазнов плоти. Никому еще не удавалось. Дьявол так легко не сдается. Он устилает наш путь искушениями, порой вполне очевидными, а порой коварно скрытыми. Будь осторожен. Тебе придется их преодолевать. – Настоятель немного помолчал. – Я не могу подсказать тебе, как поступить. Только Бог это может. Но я буду молиться за тебя. И ты должен молиться.
