При всей авторской симпатии к Бережнову, полностью и беззаветно отдающему свои силы мирному фронту (так же, как когда-то он отдавал себя беззаветно и бесстрашно борьбе с белогвардейцами), А. Патреев подмечает в дорогом ему герое некую ущербинку. Суть ее в том, что Бережнову, руководителю крупного лесного хозяйства, не хватает определенного уровня культуры в отношениях с людьми, «гибкого», «зоркого и умного» подхода к ним, как справедливо замечает один из персонажей романа. Время показало, что проблема эта, возникшая в уже далекую для нашей страны пору, когда увлечение созиданием новой, социалистической экономики как бы на время заслонило ее от крупных руководителей, полностью не решена и по сей день.
Иначе откуда было бы возникнуть столь острой дискуссии о «деловом» герое в начале 70-х годов, дискуссии, которая, несмотря на некоторые рецидивы и в годы 80-е, все-таки, думается, разрешилась в пользу гармонии «дела» и «человечности». И если герой роману «Глухая рамень» директор леспромхоза Бережнов извлек из происшедших событий «суровое предупреждение на будущее» (что осталось, естественно, уже за пределами окончившегося романа), то сам А. Патреев счастливо избежал приоритета «техницизма» над «человековедением», написав (в эмпирических рамках «производственного» романа) социально-психологический роман.
Идейный фокус романа — постановка и решение общих, философских вопросов бытия через конкретно-историческое изображение общественной психологии действующих лиц. На первый план выдвигается глубоко идеологический и даже политический конфликт между философией индивидуализма и философией пролетарского коллективизма. Главный лесовод Петр Вершинин как «теоретик» индивидуализма противопоставлен в романе Бережнову, секретарю парткома леспромхоза Алексею Горбатову, лесоводу Сотину, бригадиру Семену Коробову, комсомольцу Ванюшке Сорокину. Может сложится впечатление, что сам Вершинин одинок в романе, но это отнюдь не так. Если он и одинок, то лишь как «теоретик», практическое же преломление его философии находит откровенную поддержку и в активных, и в пассивных противниках нового строя. Сторонниками «кабинетного мыслителя» (по выражению Алексея Горбатова) Вершинина оказываются самые отпетые подонки и негодяи, такие, как политический и уголовный убийца Пронька Жиган, выступающий с оружием в руках против Советской власти, возчик Самоквасов и махровая мещанка Параня Подсосова, подрывающая основы нового государства не явными, но скрытыми, и оттого еще более опасными и живучими методами — разлагая мораль, отравляя нравственную атмосферу общества.
Любопытно, что сам Вершинин к своим практическим «двойникам» относится брезгливо и свысока. Так, о Паране Подсосовой он говорит: «мелкий человек, обыватель, мещанка, ей — десять тысяч лет», Жигана он считает «инфузорией» и «негодяем». Что верно, то верно. Но дело в том, что сама «теория» Вершинина, в конечном итоге благословляющая на «борьбу за жизнь» тех же обывателей и негодяев, стара не менее, чем обитающая в мире «десять тысяч лет» Параня. Следователь, прибывший в поселок Вьяс для расследования убийства Горбатова и самоубийства Вершинина, в ответ на замечание Бережнова о том, что главный лесовод был «субъективно честен» произносит очень важные для понимания идейного смысла романа и в некотором отношении даже вещие слова: «Субъективно честен… Но это лишь небольшая часть существа дела. Вопрос с ним обстоит гораздо сложнее… Он стремился постигнуть мир от корня до вершины, — а это не простая вещь. Она оказалась ему не под силу… Его идеи подлежат суровой критической оценке, но для того надо… сугубо серьезно разобраться… Тут есть то, с чем надо упорно и долго воевать…»
Индивидуалистическая психология, складывавшаяся на протяжении многих сотен лет существования человека в классовом обществе, жива, как мы знаем, и по сей день. Задача упорной и долгой борьбы с ней не снята с повестки дня и сегодня. Если говорить о ее практических модификациях, то в эпоху научно-технической революции она приобрела формы приобретательства и суперменства, вещизма и равнодушия к общественным вопросам бытия. Именно с такими ее проявлениями борются современные писатели, создавая образы индивидуалистов, — Гога Герцев в «Царь-рыбе» В. Астафьева, Сабитжан в «Буранном полустанке» Ч. Айтматова, Рыбак в «Сотникове» В. Быкова, Илья Рамзин в «Выборе» Ю. Бондарева…
