Слушая, Шахов изредка утвердительно кивал головой, делал пометки в раскрытом на столе большом блокноте.
— Что верно, то верно, Михаил Васильевич! — вставил он. — Сорим миллионами… Надо бы не успокаивать себя, сравнивая результаты с одна тысяча девятьсот тринадцатым годом, а поглубже интересоваться тем, что делается на белом свете сегодня!..
Северцев доказывал, что почти все нужды Сосновского комбината требуют обращения в правительственные органы: министерство не располагает достаточными правами, чтобы решить все эти проблемы самостоятельно.
— Вот-вот ждем решения о расширении прав министерств, — как бы оправдывая свою беспомощность, сказал Николай Федорович. Он встал и в раздумье прошелся вдоль закрывавшей всю стену карты восточных областей СССР, на которой разноцветными условными значками были обозначены предприятия, находившиеся в ведении министерства. — Дело дошло до смешного: телеграммы посылаю с грифом «правительственная», а подчас не имею возможности решить пустяковый вопрос, из тех, что в первой пятилетке свободно решал у меня на стройке десятник… Вспомнишь, с какими кадрами мы тогда стройки начинали, сравнишь нынешние с теми, тогдашними, — что тут говорить: небо и земля!.. А доверия этим нашим кадрам оказываем теперь куда меньше… Люди ведь выросли — да еще как! — богатырские дела творят, а их все в коротеньких штанишках водят… И натыкаешься то и дело на параграфы, параграфы!.. На бесчисленные инструкции… А кто их составил, эти инструкции и параграфы? Люди, очень далекие от живой жизни. И потому способные в основном мешать ее нормальному развитию…
Он позвонил по телефону своему коллеге в Министерство химической промышленности.
— Кирилл Прокофьевич, тебя приветствует Шахов… Спасибо, копчу помаленьку небо… Я опять насчет электроэнергии для Сосновки… Подожди, подожди! Не перебивай. Леса нет! Его нам на крепление шахт не хватает! Понятно?.. Слушай, слушай… Разве я не передал тебе новый шахтный копер без всякого распоряжения правительства? Нарушение установленного порядка ради дела… Ну, видишь ли, копья тут нам с тобой ломать не приходится. Хорошо, обратимся в правительство, коли ты такой торгаш!..
Шахов с досадой положил трубку.
— Еще один бесплодный разговор! — сказал он Михаилу Васильевичу.
Когда Северцев собирал подписанные бумаги, Николаю Федоровичу позвонили из Черноярска.
Этот звонок имел неожиданное, но прямое отношение к их беседе: непосредственно касался Сосновского комбината. Обком партии решил отозвать директора комбината Яблокова обратно на партийную работу, в областной комитет. Просили подумать о возможном преемнике.
Услышав это, Северцев очень огорчился: выходит, его возражения еще там, на месте, не возымели никакого действия… Северцев высоко ценил этого директора, верил, что он в конце концов вытянет комбинат в число передовых предприятий главка. И вот, пожалуйста: новое осложнение! Кого-то нужно искать. Нужно будет ждать, когда новый работник попривыкнет… С новенького, как говорится, спроса нет…
Николай Федорович все это понимал, но считал, что возражать не следует: такой человек, как Яблоков, не меньше пользы принесет в обкоме. Ведь там он будет иметь дело с десятками предприятий, а не с одним, хотя бы и очень важным.
Снова зазвонил телефон. Николай Федорович снял трубку.
— Шахов слушает. Здравствуйте, Петр Александрович… Да, будем. Предложения подготовили… Хорошо, сейчас же приеду.
Он подошел к массивному сейфу, достал оттуда папку. Прижимая ее к себе протезом и запирая сейф на ключ, обернулся к стоявшему у двери Северцеву:
— Сокращаться будем. Три главка в один сливать придется. Работа от этого не пострадает, а вот людей куда девать? Трудно их устроить в Москве. На периферию поедет далеко не каждый!
Он уже надевал пальто. Выйдя из кабинета, на ходу бросил секретарше:
— Поехал в ЦК.
Северцев вернулся к себе в мрачном настроении: слухи о ликвидации их главка подтвердились. Что-то будет теперь? Кого сохранят из сотрудников? Каким будет объединенный главк? Кто его возглавит?.. А что будет с ним, Северцевым?.. Ответить на эти вопросы пока не смог бы никто.
