Ближе всего к королю по издревле утвержденному закону сидели Хозяева Замков вместе со своими сыновьями. Вот уже старый, но еще крепкий Майнхард. Именно его отец во главе своего отряда в самый критический момент, когда мятежники взяли штурмом стену королевского замка и жаркая схватка закипела во внутреннем дворе, ударил врагам в тыл. Тем самым склонив ход боя в пользу обороняющихся. С тех пор глава рода Майнхардов всегда восседал по правую руку короля на пиру в день Первого Горна. Рядом с отцом замерли в почтительной неподвижности пятеро его сыновей. Уже не молодые, но полные сил, они сильно выделялись на фоне всех остальных пирующих своей богатырской статью. Напротив них размещались остальные два рода Хозяев, пусть и не столь отличившиеся на поле битвы, но тоже весьма достойные.
Далее на лавках нетерпеливо ерзали всякие чиновники вроде королевского виночерпия, ключника и прочей весьма уважаемой публики. Ну а в конце стола сгрудилась толпа безземельных Хозяев, все обязанности которых заключались лишь в том, чтобы создавать массовку в королевском замке, набивать брюхо на пирах и кричать здравицы королю при любой возможности. Уже лет тридцать главный хранитель королевской кирки набирал себе в помощники исключительно отпрысков безземельных родов.
Маг и воевода находились не очень далеко от короля, но разговаривать с ними Осипов не мог. А если говорить начистоту, то и не хотел. Осипов до глубины души обиделся на Павла Анисимовича. А как тут не обидеться? Когда король после своего выступления стоял на помосте, буквально купаясь в искреннем потоке народного обожания, и предавался радостным мыслям о том, что все прошло просто на «Ура» и больше не надо бояться внезапного понижения своего рейтинга, раздался весьма неприятный голос мага:
– Ваше Величество. Смотрю на ваше выражение лица и понимаю, что вы сейчас пребываете в эйфории. Но все же не могу не сообщить одну маленькую, но весьма неприятную деталь.
Ощущения полной идиллии и блаженного спокойствия немедленно покинули Осипова, он подозрительно покосился на мага и, терзаемый самыми плохими предчувствиями, обреченно сказал:
– Давай выкладывай, что там у тебя за «неприятная деталь».
Маг, всем своим видом показывая, как сильно он сожалеет о том, что отвлекает своего сюзерена от народной любви, наклонился к самому уху короля и зашептал:
– Слушай, Коля. Здесь дело такое. Действительно, с простыми гномами все хорошо получилось. Ты молодец, очень хорошо спел. С этим вопросов нет, и я поздравляю тебя с великолепным началом политической деятельности.
Инженер по-прежнему крайне настороженно слушал мага. Тот изо всех сил заливался соловьем, расхваливая всеми возможными способами мудрость Его Величества, но Николай не забыл про обещанную «деталь» и, хмуря густые брови, ждал неминуемого ее появления. И действительно, очень быстро поток красноречия Нагибина иссяк, и маг приступил к главной теме разговора:
– Но кроме народа, сегодня выдавшего тебе авансом свою полную поддержку, есть и правящий класс королевства. Этим ребятам по большому счету абсолютно наплевать как на ваше выступление, так и на простонародье. Их это не касается, – Павел Анисимович незаметно подергал Осипова за рукав и кивком указал себе за спину, где кучковались придворные. – Сам посмотри, какие красавцы.
Медленно повернув голову, Осипов увидел, что в отличие от народа элита королевства не выказывала ни малейшего признака воодушевления, а вместо этого, потирая животы, нетерпеливо топталась на месте и постоянно поглядывала на ворота королевского замка. А над головами сановников отчетливо разносилось только одно слово: «Пир».
Внезапно по спине Николая пробежал холодок, и у него пересохло в горле.
– Первый раунд мы выиграли, – раздался все понимающий голос мага. – Сейчас предстоит второй. Только боюсь, что этот раунд для нас так быстро не закончится…
Инженер закрыл глаза, отгоняя от себя неприятные воспоминания, протянул руку к ближайшему блюду. Отщипнул крохотный кусочек от большого запеченного куска мяса и закинул его себе в рот. Тут же над столом зазвучали здравицы в честь Его Величества, впрочем, они быстро смолкли, и вскоре над столом раздавался лишь мощный хруст перемалывающих еду челюстей.
