– Санкт-Петербург, безусловно, является частью Европы и жемчужиной культуры. Я убежден, что у этого города большое будущее. Мы приложим все силы для восстановления в нем нормальной жизни. И я надеюсь, что с вашей помощью – не пройдет и нескольких лет – Санкт-Петербург станет грандиозным городом-музеем, таким же, каким теперь является Венеция, и в него так же потянутся туристы со всего света. Наша общая задача – способствовать тому, чтобы ваш прекрасный город как можно скорее влился в цивилизованный мир, – закончил генерал свою речь.
Зал снова разразился шквалом аплодисментов. Причем энтузиазм был такой, что Джекоб решил – сейчас генерала начнут рвать на сувениры, как это случается на концертах эстрадных звезд. Однако не все оказалось так просто. Под гром оваций несколько человек попытались прорваться к стоявшему возле трибуны микрофону, предназначенному для желающих сказать ответное слово. Хорошо еще, что около него несли дежурство два морпеха. Они после небольшой свалки пропустили одного – весьма потасканного мужчину с весьма благородной внешностью.
– Многоуважаемый генерал Адамс! Позвольте от имени питерской творческой интеллигенции выразить глубокий восторг от того, что вы и ваши солдаты наконец здесь. Много веков длилось противостояние азиатской варварской России и цивилизованного западного мира. И вот теперь Россия, величайшая ошибка истории, прекратила свое существование, ее неискоренимые имперские амбиции больше не угрожают свободному миру. Но наш город никогда не считал себя Россией. Мы всегда были уверены, что являемся частью Европы. И вот наконец точка поставлена! Мы решительно отворачиваемся от этой азиатской страны и поворачиваемся лицом к западной цивилизации. Под защитой дружественных войск НАТО мы приложим все усилия, чтобы оправдать возложенную на нас задачу…
Говорил этот тип долго. Джекоб довольно скоро потерял нить. Было в словах оратора что-то об «успешном преодолении великорусского шовинизма», об «общечеловеческих ценностях» и что-то про Сталина. Но главное, на что постоянно упирал говорящий, это на «необходимость создания условий для работы питерской творческой интеллигенции». Вокруг этих самых условий он кружил, как кот вокруг сметаны.
Джекоб пробрался в угол зала, где скучала одна из специалисток отдела пропаганды, изучавшая в свое время славистику.
– Анни, а что такое «творческая интеллигенция»?
– Ой, Джекоб, я не знаю. Мне кажется, это какое-то сексуальное меньшинство.
К микрофону рвались еще какие-то ораторы. В общих чертах они повторяли то же, что сказал первый. Из новых тем добавились повторяемые, как мантры, призывы к «борьбе с русским фашизмом». Джекоба это удивило. Он всегда полагал, что, для того чтобы с чем-то бороться, нужно иметь то, с чем ты борешься. А вот с этим было как-то не очень. Да, насколько он знал, прошлой осенью в городе произошли погромы, под которые угодили, как это тут принято было говорить, «лица кавказской национальности». Но ему удалось найти одного из очевидцев. Тот утверждал, что погромщикам, вообще-то, было глубоко наплевать, кого громить. По словам этого человека, главной причиной было то, что кавказцы владели магазинами, в которых продавалось спиртное. Так что воевать с инородцами было очень даже сподручно. Да и в любом случае погромами в этом безумном мире уже никого не удивишь. В демократических Америке и Европе иммигранты устраивали празднички куда повеселее. Да и антиглобалисты от них не отставали[6]. Но это все же было не вчера. Нынче же в городе не наблюдалось никаких политических организаций. Тем более экстремистского толка. А послушать этих господ – складывалось впечатление, что прямо за окнами маршируют многотысячные колонны штурмовиков, готовясь захватить Смольный и поднять над ним флаг со свастикой. Или какой там символ у русских фашистов?
Когда эту околесицу понес пятый оратор, у Джекоба мелькнуло циничное предположение. Он заподозрил, что все эти люди только тем и занимались, что с этими самыми фашистами боролись. Причем, судя по лексике и по облику ораторов, всю жизнь они вели бой с тенью. Но даже если этого самого фашизма и не было – неважно. Джекоб все-таки вырос среди евреев – и знал, что, скажем, антисемитизм при желании можно найти в чем угодно. Видимо, эти товарищи тоже что-то находили где-то – и тянули зеленые бумажки с американских налогоплательщиков.
