После завтрака Адам Майна отправлялся в обход селения и любезно согласился взять с собой Петра-Амаю.
Ветер усилился, но туман не расходился. Густой его поток вместе с ветром двигался вдоль пролива, застревая клочьями на покрытых неубираемым снегом крышах опустевших домов, антеннах, высокой башне старой опреснительной установки. Быстро дошли до северного селения. Несмотря на ветер и занесенную снегом тропу, на это потребовалось не более десяти минут. Здесь туман превращался в мелкую изморозь, ощутимо бьющую по коже лица. Петр-Амая натянул на голову капюшон.
Спустились на лед пролива и, одолевая торосы, прошлись в сторону острова Ратманова. Старик шагал не снижая скорости даже на неровном льду. Петр-Амая едва поспевал за ним, не понимая, зачем Адаму Майне понадобилось спускаться на лед. Неожиданно сквозь пелену тумана проступила темная стена советского острова, а наверху, на вершине растущей вверх башни-опоры, засверкали огни.
— Говорят, что поначалу должны соединить оба острова, — сказал Адам Майна. — Четырехкилометровый пролет повиснет над проливом…
Петр-Амая посмотрел вверх, где пелена тумана была не столь плотной и угадывалось присутствие светлеющего неба, и попытался представить себе именно с той точки полотно моста, как бы нависающего над частью Берингова пролива, разделяющего оба острова.
Адам Майна, видимо, думал о том же. Приблизившись, он спросил:
— Каково будет, а?
— Трудно даже вообразить! — вздохнул Петр-Амая. — Хотя мне приходилось не раз видеть голографическое изображение всего сооружения.
— Говорят, привезли модель моста, — сказал Адам Майна. — Вот бы взглянуть.
— Да, я тоже слышал об этом, — отозвался Петр-Амая. — Даже не одну, а две. Нашу должны установить в Уэлене, а американскую в Номе.
Обратно шли рядом, не спеша.
Прошло около десяти минут, прежде чем Адам Майна снова заговорил:
— И все-таки, хотя все это грандиозно и захватывает и послужит на пользу человечеству, я все чаще думаю о том, что куда лучше было бы обойтись без моста… Нет, я понимаю, что мост нужен, но… вот если бы можно было найти другое место. Беда вся в том, что другого-то места нет. И наша родина именно здесь.
Петр-Амая не нашелся что ответить.
— А вот как ты думаешь? Только говори прямо, я не собираюсь ничего публиковать.
В голосе старика чувствовалась усмешка и обида.
— Если говорить честно, я за то, чтобы мост строился, — совершенно искренне ответил Петр-Амая. — Я вот только вчера размышлял о том, что в этой точке земного шара явственно обозначилась лучшая черта человека — способность жить в мире и дружбе. Хотя поводов для столкновений было множество — пространство довольно ограниченное, дороги моржей и китов проходили по одним и тем же путям. И, если взглянуть в очень давнюю историю, можно найти упоминания и о стычках из-за охотничьих угодий, о набегах на стойбища как с одной, так и с другой стороны. Но потом установился мир. Как это случилось, к сожалению, история не оставила свидетельств: ни на вашей стороне, ни на нашей в то время еще не умели ни читать, ни писать. Остались предания об установлении дружеских отношений. С тех пор мы поем одни и те же песни, многие наши предания имеют одни корни, да и языки наши схожи, не говоря о том, что мы били морского зверя одним и тем же оружием и наши гарпуны не отличить. Так что мост, если говорить о мосте человеческих отношений, был установлен задолго до того, как у ученых людей возникла идея строительства моста через Берингов пролив.
— Я слышал об инженере Борисове, — кивнул Адам Майна.
— Были и другие проекты, — продолжал Петр-Амая. — Был проект американского инженера Стросса. Кстати, инженер Борисов предлагал построить не мост, а плотину, чтобы изменить климат, сделать его теплым. Он проектировал плотину еще в то время, когда считалось, что можно безнаказанно переделывать природу, изменять лик земли… Сторонники изменения климата меньше всего думали о том, как сохранить привычное природное окружение человека, исконно живущего здесь, источники его существования. А вот Стросс проектировал именно мост. Это как бы материальное воплощение уже построенного воображаемого моста дружбы в Беринговом проливе, распространение на все человечество опыта нашего добрососедства.
