На стене тускло светился включенный телевизионный экран. Возле постели, на тумбочке, стоял аппарат видеосвязи, светилось несколько кнопок для музыки.
Тепло попрощавшись с Теином, Метелица принял душ, переоделся и выключил в купе все, что можно было выключить, нажал кнопку звукового фона — шума лиственного леса — и погрузился в сон.
Утро разбудило его уже где-то далеко за Анадырем.
В широком окне мелькал подернутый осенней желтизной лес, перемеженный тоненькими белоствольными березками. Блестели озера, чистые реки отражали голубое с белыми облаками небо.
После долгого созерцания широкого и открытого моря с островами Диомида, серых скал и сине-зеленого пространства, неба такого же цвета, а чаще серой пелены облаков или тумана, сквозь который изредка виднелся остров Ратманова, глаза и вправду отдыхали на живой зелени, на обилии и разнообразии оттенков этого цвета.
Метелица пытался отвлечься от мыслей, от настоящего, прошлого, в особенности от будущего, искал в затерянных глубинах памяти полузабытое в детстве состояние, когда разум жил только тем, что впитывалось в данное мгновение через зрение.
Но, видимо, в детство невозможно вернуться ни в каком виде! Стоило немного ослабить внутреннюю волю, как мысли непослушно, неконтролируемо врывались в сознание, мешали друг другу, перебивали одна другую.
Поезд шел легко, плавно, словно лодка на тихой воде озера, хотя скорость для наземного транспорта порой была достаточно велика — около двухсот километров в час. Почти предельная для железнодорожного пассажирского сообщения, согласно предписаниям специальной санитарной службы по скоростям.
Мысли чаще всего обращались к месту, покинутому только вчера, и на мирный, ласковый пейзаж зеленой земли ложилась в воображении картина с беспрерывно летящими птичьими стаями, шумными вздохами моржей и китовыми фонтанами. Вспомнилась эскимосская легенда об образовании Берингова пролива, или Ирвытгыра, как называлось это место на чукотском языке. Она приводилась в книге местного писателя прошлого века Евгения Таю.
…Раньше вместо воды от одного берега к другому тянулась галечная коса с двумя горами. На заре жизни людей в этих местах один охотник сильно прогневал морских богов. Ибо возомнил он себя самым сильным, самым могущественным, способным делать все, что ему хотелось. И однажды, когда охотник плыл на одиночном каяке, на спину ему прыгнул неведомый зверь и стал когтями рвать сначала одежду, а потом и кожу на спине. Охотнику не удалось освободиться от зверька, и единственный путь к спасению был в том, чтобы плыть к берегу. Собрав все свои силы, охотник достиг берега, и ему удалось выброситься «а галечный берег вместе со зверьком. Это было существо, одинаково похожее и на маленького моржонка, и на нерпу, и на лахтака. Охотник снял с живого зверька шкуру и, ободранного, выпустил его обратно в море. Ночью ударила буря. Огромные волны перекатывались через косу. Люди в страхе бежали на две возвышенности — горы Имаклик и Иналик. Многие не достигли вершин, навсегда поглощенные разбушевавшимся морем. И ранним утром, когда разошлись тучи, утих ветер и взошло солнце, оставшиеся в живых люди вместо длинного перешейка увидели волны, широкий пролив и в нем два небольших острова — Имаклик и Иналик.
Так, согласно легенде, образовался Берингов пролив.
Странно, но эта легенда осталась лишь в книгах Таю, и она не приводилась в научных фольклорных сборниках. Правда, Таю утверждал, что старые фольклорные сборники недостоверны, ибо часто так называемые памятники устного творчества записывались у людей далеко не трезвых, в условиях, не предназначенных для повествования сказок, старинных легенд и сказаний.
А вообще, наука утверждает, что Берингов пролив образовался сравнительно недавно, и вполне возможно, что возникновение его запечатлелось в памяти живущих тогда людей.
Или же это тот самый «бродячий сюжет», который родил и библейский всемирный потоп, и погружение в пучины морские легендарной Атлантиды, и Сказание о невидимом граде Китеже?..
Как все же удивительно схоже человечество! Снаружи лишь тонкая корочка того, что обретено многовековой культурной историей, столетними миграциями, столкновениями и братаниями с другими народами, смешениями рас, взаимовлиянием языков, религий, обычаев, а чуть копни — устоявшиеся тысячелетиями те же общечеловеческие нравственные, психологические твердейшие основы, на которых неколебимо стоит одетый в разные одежды культур, рас, языков и даже социальных систем человек!
