Разговор подходил к концу, а Иван Теин так и не знал, как подступиться к своему делу. Он даже почувствовал легкую испарину от напряжения. Но тут сам Григорий Окотто пришел на помощь:
— Обедать приезжайте ко мне! Около часу будьте в гостинице, Семен Дулган заедет за вами.
До обеда оставалось довольно времени, и Иван Теин решил прогуляться по Анадырю. От нового семиэтажного Дворца Советов, поставленного на месте старого административного здания, к мемориалу Первого ревкома Чукотки вела широкая, вымощенная специальным морозоустойчивым бетоном улица имени Этлену. Сам дворец сверкал заиндевелым мрамором из бухты Секлюк и своим темно-серым торжественным цветом перекликался с памятником. Улица неожиданно обрывалась, открывая бесконечную ширь Анадырского лимана, еще более увеличенную акваторией водохранилища. Иван Теин хорошо помнил, как возводили эту плотину. Когда Анадырь-река текла вольно, мыс Обсервации казался высоким, крутым, а теперь он как бы притопился. Зато ширь поднятой воды заняла неизменные берега, уйдя далеко, аж к Канчалану, древнему обиталищу оленных людей.
За памятником Первому ревкому находился мемориал. У каменной стены, на мраморных плитах были высечены имена знаменитых людей Чукотки: Тэвлянто, Отке, Рультытегина, Юрия Анко… Славная, совсем недавняя история Советской Чукотки, начавшаяся вот там, в самом устье Казачки, в девятнадцатом году прошлого столетия, в низком, вытянутом деревянном здании, на стене которого прикреплена мемориальная доска, была ярко представлена на небольшой площади.
Анадырская набережная носила на себе следы увлечения искусственными украшениями: мраморный берег тянулся далеко вверх по лиману, открывая широкое поле, где в летние солнечные дни гуляли жители окружного центра.
Поначалу и в Уэлене намеревались закрыть камнем живой берег лагуны, но потом хватило разума сохранить естественный зеленый дернистый берег. И здесь было бы лучше, если бы остался живой, ничем не нарушенный, первозданный берег Анадырского лимана.
Хорошо хоть научились наконец строить приличное жилье на Севере. А то ведь почти до конца прошлого столетия не было даже научно обоснованных норм жилья для северянина. Видимо, полагали, что раз здешние люди тысячелетия прожили в ярангах, то всякое более или менее благоустроенное жилье они воспримут как благо. Так и было: неизбалованный коммунальными удобствами северянин за короткое время безропотно прошел стадию однокомнатных домишек, затем бетонных коробок с постоянно выходящим из строя отопительным оборудованием, далее серию «Арктика», за ней, к счастью, неосуществленные полуфантастические проекты строительства северных городов под колпаками, чтобы создать северянину «комфортные условия не только в квартире, но и за ее пределами», как писалось в комсомольских газетах тех лет. Ярким примером бездумного отношения к Северу был так называемый Дворец пионеров и школьников на Чукотке, возведенный с большой помпой в начале семидесятых годов прошлого столетия и снесенный уже в начале нынешнего. Он был спроектирован представителем какого-то южного народа, никогда не слышавшего, что такое вечная мерзлота. Долгие годы при Дворце пионеров сиял голубым кафелем пустой и удручающе сухой бассейн, к которому никак невозможно было подвести тундровую воду. По нижнему этажу, рассчитанному на южное солнце, невозможно было пройти без теплой шубы даже летом, ибо холод вечной мерзлоты проникал сюда сквозь незащищенный пол… Такого рода промахи в те годы были нередки. И, к счастью, после создания соответствующих институтов, действительно ответственных за свои рекомендации, эти упущения постепенно прекратились.
Иван Теин посмотрел на часы и заторопился в гостиницу.
Машина уже стояла у подъезда, и Семен Дулган укоризненно посмотрел в глаза Ивану Теину, однако ничего не сказал.
Председатель окружного исполкома жил в просторном доме над Казачкой, за старой плотиной. Он занимал целый этаж небольшого дома старой постройки, и первое, что подумалось Ивану Теину, когда он открыл дверь, что по ошибке попал в детский сад. Хор детских голосов оглушил его, и в прихожую вместе с Григорием Окотто выбежала, выкатилась на каких-то велосипедах-самокатах целая толпа ребятишек.
