Иван Теин любил летать на вертостате. Не без труда, но все же получил права на вождение этого аппарата. В распоряжение сельского Совета была предоставлена новая машина.
Вчера поздним вечером с мыса Дежнева позвонил Метелица и пригласил в поездку по всему маршруту будущей трассы Интерконтинентального моста.
— Заодно посмотришь, как американцы выколачивают деньги у туристов, — сказал он.
Служебный вертостат Уэленского сельского Совета с большим красочным гербом Советского Союза по правому и левому борту мягко оторвался от земли.
Прежде чем лечь на курс, Иван Теин проверил герметичность подъемных газовых баллонов, пристально оглядел все приборы, смешно шевеля губами при этом, и только после всех этих манипуляций, которые неизменно повторялись в строгой последовательности, тронул рычаг, и вертостат на небольшой высоте плавно двинулся от посадочной площадки к морю.
Иван Теин любил дорогу над морем: сначала вдоль старой Уэленской косы, мимо яранг, а затем под высоким берегом мимо Маячной сопки, над скалой Ченлюквин, огибая мыс за мысом. Говорят, что в древности именно этим путем шли байдары из Уэлена в Наукан, а зимой — собачьи упряжки.
Уже за мысом, примыкающим к скале Ченлюквин и носящим название Ченлюн, открылся Берингов пролив, слившиеся на горизонте острова Большой и Малый Диомид. На всем пространстве от мыса Дежнева до мыса Принца Уэльского виднелись корабли, плавучие платформы, с высоко вознесенными над водой вышками, катамараны и тримараны, тоже по существу представляющие собой производственные платформы. К югу от островов, за невидимой границей вод Ледовитого и Тихого океанов, стояли на якорях пассажирские туристские суда. Чуть в стороне от основного пути грузовых дирижаблей, несущих конструкции от Главного завода, расположенного в бухте Провидения, завис знакомый силуэт старого пассажирского дирижабля «Джой Галлахер». Иван Теин приметил, что на дирижабле сооружена открытая обзорная площадка.
Вертостат поровнялся со старым Науканом, набрал высоту, оставляя внизу мемориал-памятник Семену Дежневу, белую пенную строчку вечного прибоя, уже еле различимые издали развалины древних эскимосских жилищ — нынлю, и как бы вскарабкался на плато, где возвышались здания Советской администрации строительства Интерконтинентального моста.
Метелица стоял возле большого вертостата в окружении своих помощников. Взяв у одного из них блестящую, продолговатую пластинку, он поздоровался и сказал:
— Вот вам пропуск на все объекты строительства моста. На него нанесен ваш личный код.
На вид пластинка была совершенно гладкой и пустой. Очевидно, код был нанесен магнитным способом.
— Отныне все, кто намеревается посетить объекты стройки, — добавил Метелица, — должны иметь такой пропуск: постоянный или временный.
— А у меня какой? — улыбаясь, спросил Иван Теин.
— Постоянный, — ответил один из помощников Метелицы.
— Прошу в мою машину, — Метелица сделал приглашающий жест.
Это была парадная машина начальника Советской администрации строительства Интерконтинентального моста. В принципе тот же вертостат, но в несколько раз больше и мощнее того, которым управлял Иван Теин.
В салоне, отделанном нерпичьим мехом, — ряды широких, мягких кресел. Они располагались вокруг трех столиков, с каждого из них открывался отличный обзор в панорамный иллюминатор. На столиках — напитки, термосы с кофе и чаем.
Метелица усадил Ивана Теина рядом.
— Хью Дуглас просил о встрече, — сказал он. — Возможно, придется изменить маршрут.
Пассажиры заняли свои места, и вертостат, влекомый ввысь подъемной силой легкого газа, заключенного в баллоны-оболочки, слегка приподнялся над землей, освободившись от автоматических причальных захватов. Он поднимался строго вертикально, открывая взору вершины гор, долины, сбегающие к перешейку, соединяющему земной твердью тихоокеанский берег с берегом Ледовитого океана.
