- Все мужики такие! - вздохнула женщина. - Воевать - орлы, а как в самом главном... К тому же ты не еврей. Нас слишком мало на земле, мы ценим каждого родственника. Сама им скажу. Как тебя зовут, по-настоящему?
- Виктор. Виктор Иванович. - Крайнев протянул визитку.
- Непривычно. Савелий мне нравился больше. Отдам. Пусть думают.
Некоторое время оба молчали.
- Ты давно в Израиле? - спросила женщина.
- Неделю.
- Один?
- С Настей.
- Как она?
- Освоилась. Работает сиделкой в кардиоцентре. У нас все хорошо.
- Кто б сомневался! - вздохнула женщина. - С тобой, да чтоб плохо? Дура я, дура! - женщина заплакала. Крайнев наклонился и поцеловал ее в соленые щеки. - Ладно! - она оттолкнула его. - Иди! Попрощался - и будет!
Крайнев встал.
- Постой! - женщина приподнялась на кровати. - Я хочу, чтоб ты знал. Дни с тобой - самое светлое, что было в моей в жизни. Когда было трудно, я вспоминала их, и становилось легче. Спасибо! Пусть у вас сбудется, что не сбылось у меня! Благослови вас Бог!
Крайнев поклонился и вышел. В отель он вернулся к обеду и нашел Настю на пляже. Она загорала на лежаке, рядом сидел какой-то хлыщ и молол языком. Завидев Крайнева, хлыщ растворился, словно его и не было.
- Кто это? - спросил Крайнев.
- Не знаю! - пожала плечами Настя. - Пришел, сидит, болтает, но о чем - непонятно. Я не понимаю по-английски.
- Что тут понимать! - сердито сказал Крайнев. - Ежу ясно. Его счастье, что смылся.
- Видел Соню? - спросила Настя.
- Ты знаешь? - удивился Крайнев.
- Я не понимаю по-английски, - сказала Настя, - но слово "госпиталь" одинаково во всех языках. И фамилию "Гольдман" я не забыла. Как она?
- Умирает.
- От чего?
- От болезни, которую не умеют лечить. Старость. Ей за девяносто.
- Что она сказала?
- Пожелала нам счастья. И благословила.
- Она добрая, - сказала Настя. - Потому предпочла тебе мужа. Тот был больной и слабый, а ты сильный и мог за себя постоять.
- Это правда! - согласился Крайнев. - Я и сейчас такой. Увижу еще раз приставалу возле тебя, сделаю из него пляжный зонтик! Вкопаю в песок головою вниз...
В тот вечер в отеле объявили музыкальный вечер. Крайнев с Настей танцевали, пили вино и смеялись над ужимками аниматора. В номере Крайнев наполнил ванну, усадил в нее Настю, выкупал, завернул в полотенце и отнес в постель. Она довольно жмурилась и позволила ему делать с ней, что хочет.
- Что ты задумал? - спросила Настя, когда он, умиротворенный, притих рядом.
- О чем ты?
- О том! Ничего не делаешь просто так, я тебя знаю. Обещал показать мне море и показал. Попрощался с Соней... Носишь меня на руках и лелеешь, как до свадьбы не лелеял. Словно просишь прощенья. Куда собрался?
Крайнев понурился и сказал.
- Ну вот! - воскликнула Настя. - Я так и знала!
Слезы побежали у нее по щекам. Крайнев виновато стал их отирать, бормоча нечто примирительно-ласковое.
- Притащил меня в будущее и бросаешь! - не унималась Настя.
- Это всего лишь миг! - убеждал Крайнев. - Ты же видела. Растворился - и появился снова.
- Это здесь миг! - не согласилась Настя. - Там - месяцы! Там война, стреляют, а ты всегда лезешь под пули...
- Меня нельзя убить, я из будущего.
- А это что! - Настя ткнула в шрам на его плече.
- Подумаешь, царапнуло!
- Если неуязвимый, почему ранило?
- Настя! - сказал Крайнев. - Там Саломатин, твой отец, Валентина Гавриловна, десятки других знакомых нам людей. Они сражаются, погибают, пребывают в голоде и холоде, а я загораю на курорте, в то время как могу им помочь. Когда в банке мне запретили перемещаться в прошлое, говорить было не о чем. Но теперь появилась возможность...
- Возьмешь меня с собой?
Крайнев покачал головой.
- Не разрешат.
- Тогда и тебя не пущу!
Они спорили чуть ли не до утра и уснули не примиренные. Следующий день был предпоследним в поездке, и они провели его на пляже, почти не разговаривая. Вечером, когда Крайнев тоскливо лежал на кровати, Настя вдруг подошла и прильнула к нему.
- Когда отправляешься?
- Не скоро, - сказал Крайнев. - Бюрократическая организация, пока все согласуют. Новый год встретим вместе.
