Представим себе, что европейские туристки в Дамаске или арабской части Иерусалима гуляют в коротких шортах и с бутылкой пива в руках: жарко. Это трудно представить, потому что европейцы, если они не на курортах Турции или Египта, ведут себя осмотрительно и вежливо, стараясь не нарываться на конфликт. В противном случае он вспыхнет тут же. Им еще очень повезет, если их просто отматерят по-арабски. Это вам не Европа. Если же европейка вышла замуж за араба, то ее судьба — паранджа и никаб. Других вариантов нет. Комментариев, я думаю, не требуется.
Еще один любопытный случай, правда, из другой области, — случай, способный стать прецедентом: некто Льес Хеббаджи, 35-летний выходец из Алжира, был уличен в том, что, помимо законной супруги, француженки, у него имеется еще три гражданских жены, живущие неподалеку, и в общей сложности — 12 детей. И женщины, и дети получают от государства социальную помощь, поскольку Хеббаджи — гражданин страны. Сам он уже объявил о том, что имеет одну законную жену и трех любовниц, а это не противоречит французскому законодательству. Но, согласитесь, есть основания увидеть здесь обычную исламскую полигамию.
Или вот еще: пакистанцы, живущие в Англии, несколько лет тому назад заявили протест против того, что в расположенных на тротуарах улиц бистро люди пьют пиво. Это оскорбляет их религиозное чувство, и потому они требуют убрать такие бистро с улиц.
Нетрудно предсказать, что присутствие мусульман в Европе будет ощущаться все сильнее, и в не слишком далекой перспективе Европу может ожидать реальная исламизация. Это, как говорится, объективное явление: идет второе Великое переселение народов. Если вернуться к той же Франции, то к началу 1990-х в ее городах появились целые арабо-мусульманские кварталы и районы, а в некоторых городах, как, например, в приморском Марселе, уже больше половины восьмисоттысячного населения города составляют арабы и африканцы. Осенью 2005 года во Франции, прежде всего в Париже, произошла первая «иммигрантская революция». Было сожжено несколько тысяч машин, были человеческие жертвы.
Европе приходится решать уравнение с двумя неизвестными. Первое неизвестное — мусульмане. Как они поведут себя, когда их число приблизится к критической массе? Потребуют культурной, а затем и политической автономии? Создадут исламские партии, овладеют Европой легальным путем и провозгласят ислам официальной, единственной и обязательной религией для всех европейцев? Алкоголь запрещается, а недовырубленные виноградники оставляются для производства изюма. Арабы любят изюм. Этот вариант описан Еленой Чудиновой в антиутопии «Мечеть Парижской Богоматери». Уже сейчас арабы, по многим наблюдениям, ведут себя в отношении французов, мягко говоря, независимо. А может быть, они все же примут европейские общественные ценности и оставят ислам только для частной жизни? Однако хорошо известно, что, в отличие от турецкого и татарского евроислама, арабский ислам идеологичен и тотален: он претендует и на всего человека, и на все общество.
Второе неизвестное — Европа. Смогут ли европейцы проявить решимость в защите собственной идентичности? Не дадут ли они превратить себя в Еврабию, как называет Европу в своей известной книге «Гнев и гордость» Ориана Фаллачи? Пишет она жестко — на грани и даже за гранью сегодняшней нормы и, тем не менее, я решусь привести одну цитату из упомянутой книги: «Сыны Аллаха — не вьетнамцы, и с ними война будет очень жесткой. Очень долгой, очень трудной, очень крутой. Она будет длиться до тех пор, пока мы, европейцы, не перестанем накладывать в штаны и вести двойную игру с противником, отказываясь от собственного достоинства».
Если европейцы найдут в себе силы отстаивать собственное достоинство, то будет ли эта решимость оправданной и легитимной? Не ожидает ли Европу ренессанс правых идей и волна еврошовинизма? Если это произойдет, то мы можем стать свидетелями нового столкновения европейской и исламской цивилизаций.
Уравнение решается на наших глазах. Две цивилизации уже вступили в сложное взаимодействие, во что-то вроде шахматной игры. За спором о парандже и никабах, я не сомневаюсь, последуют новые споры, возникнут новые узлы, которые придется распутывать или разрубать. Или, лучше сказать, последуют новые ходы. И так до принципиального прояснения рисунка партии.
