Интеллигенция в тумане - страница 21

Лучше всего это осознано не в светской, а в религиозной культуре — в представлении о покаянии. Реальное покаяние, по словам апостола Павла, есть обновление ума — метанойя. Человек с сердечным сокрушением исповедует Богу свои грехи и впредь их не совершает. В связи с этим вспоминается известный библейский сюжет из ветхозаветной книги пророка Ионы, в котором повествуется о покаянии ниневитян после того, как названный пророк предрек им разрушение их города по прошествии сорока дней по грехам их. «И поверили Ниневитяне Богу, и объявили пост, и оделись во вретища, от большого из них до малого» (Ион 3:5). И поскольку это было подлинным покаянием, то «...пожалел Бог о бедствии, о котором сказал, что наведет на них, и не навел» (Ион 3:10).

Библейские ниневитяне — пример того, как народ, говоря современным языком, может корректировать свой исторический сценарий, следуя предостережениям представителей духовной и культурной элит и будучи сам готов воспринять эти предостережения всерьез.

Современными ниневитянами представляются мне граждане послевоенной Германии, начиная с 1945 года напряженно переживавшие срыв нации в фашизм и до сих пор испытывающие чувство вины за его преступления. И сейчас в этой стране идет постоянный общественный разговор о холокосте. Американцы говорят и пишут о своем рабовладельческом прошлом и расовом неравенстве, французы — о коллаборационизме. Аргентина, Чили, Камбоджа, Сьерра-Леоне — все эти страны пытались институционализировать общественные споры о своем кровавом прошлом. А вот в России не было ни публичных заседаний с признаниями, ни парламентских слушаний, ни какого-либо официального расследования в отношении массовых убийств или лагерей СССР. В России нет общенационального музея истории репрессий (быть может, им станет «Пермь-36»?), нет также национального места поминовения, то есть памятника, официально признающего страдания жертв репрессий и их семей. В России память о прошлом не является живой составляющей публичного дискурса.

Мы не склонны принимать на себя ответственность за нашу историю. Важно также и то, что мы все еще не достигли внутреннего, национального примирения и хотя бы относительного согласия по поводу нашего исторического прошлого. Различные политические и социальные группы имеют собственное представление о российской истории и идентичности. Отсюда невольно напрашивается вопрос, неоднократно задававшийся в нашей научной литературе: можно ли считать нас нацией? Может быть, мы все еще на пути к национальной целостности и свойственной ей рефлексивной зрелости? Но тогда время общего нашего покаяния еще не пришло, мы к нему объективно не готовы.

И одно сомнение — справедливости ради: так ли уж нужно это самое покаяние? Вот японцы особо не заморачиваются по поводу преступлений прошлого. У них паритет: наши преступления мы искупили жертвами атомных бомбардировок. Все, дебет равен кредиту. И забудем об этом. И забыли. А дальше — японское экономическое чудо. Прошлое ему нисколько не помешало. Может быть, самое главное все же — хорошо забыть и тогда прошлое не повторится и, следовательно, отпадает нужда в покаянии? Ведь нынешние японцы не бредят реваншем — значит, прошлое их отпустило? К тому же в японской культуре, как и в культуре Китая, и в чьей-то еще, отсутствует христианское исповедальное начало, потому требование покаяния здесь неуместно.

Наверное, здесь есть над чем подумать. Однако возражу своему сомнению: мы убивали своих. Это первое. Мы все еще читаем Достоевского и машинально говорим: «Господи, помилуй» — это второе. У многих из нас расстреляны или сидели родные и нам все еще больно — это третье. Россия явно не Япония. И поэтому нам не отвертеться.

Source URL: http://www.saltt.ru/node/3075

* * *

Каталония. Час Быка | СОЛЬ

Вячеслав Раков /02 августа 2010

28 июля каталонский парламент минимально необходимым большинством голосов принял решение о запрете корриды с 1 января 2012 года. Это в некотором роде историческое решение: наряду с католицизмом, фламенко и аристократически понимаемой честью коррида — неотъемлемая часть испанского образа жизни. Это Fiesta Brava, «смелый праздник». Или просто праздник, Fiesta. Вспомним одноименный, «испанский» роман Хемингуэя.