Европа начинает напоминать пирамиду, верхние, неустойчивые слои которой осыпаются. В худшем случае она может вернуться к исходному альянсу шести или девяти, то есть ограничиться устойчивым основанием. Европейский политический процесс может замедлиться на неопределенное время. Или даже остановиться. Наихудшее же — срыв этого процесса, крушение евро, возвращение немцев и французов к своим историческим валютам и дезинтеграция ЕС. Старая Европа может не вытащить новую и благоразумно сбросит ее с плеч. Еще один вариант, который справедливо считают маловероятным: Европа форсирует политическое объединение и вводит жесткий режим экономии для всех, в первую очередь, для европейских аутсайдеров, превращаясь в сверхгосударство и ограничивая суверенитеты членов ЕС.
Это были естественные сомнения. В целом, однако, я остаюсь сдержанным оптимистом. Не думаю, что в обозримом будущем мы станем свидетелями распада ЕС. Разве только мировой кризис приобретет лавинообразный характер. Тогда он сметет общеевропейский дом, как, впрочем, и многие другие «строения». Но это из разряда черной футурологии. Скорее всего, европейцы будут всеми силами стараться удержать достигнутый уровень европейского единства: хотя бы потому, что порознь все они проигрывают — даже Германия и Франция. Единая Европа с ее почти полумиллиардным населением и экономикой, по мощи сопоставимой с американской, является одной из опор нынешнего мирового порядка, обрушение которой способно подорвать глобальное равновесие. В этом не заинтересована не только Европа. Совсем недавно Китай выразил готовность выделить Европе 630 миллиардов долларов. Да и США, я думаю, не останутся безучастными наблюдателями европейских перипетий. Прецедент — план Маршалла — уже имеется...
И потом, европейской интеграции уже 60 лет. Это выстраданный исторический выбор, который так просто не меняют. За эти годы сложился европейский глобальный проект, европейское представление о мире, которое, наряду с американским и исламским образами будущего, преформирует, если можно так сказать, мировую историю в первой половине XX века (возможно к ним присоединится новый левый проект, проходящий сейчас апробацию в Латинской Америке). Исламский глобальный проект, вероятно, самый жесткий из трех. Он построен на приоритете традиции и религиозной идеологии. Американский проект также по-своему жесткий. США в нем уготована роль мессии, авангарда прогрессивного человечества и заодно мирового жандарма. В этом формате мир остается американоцентричным. США несут на себе бремя исторической ответственности и в качестве скромного вознаграждения взимают с мира экономическую и политическую ренту. Европейский проект я бы назвал мягким. В самом общем виде это проекция европейского порядка и европейской культуры на все человечество. Мир видится здесь единым и многообразным. И гуманным. Гуманизм стал европейской верой, а Европа — единственной цивилизацией, сумевшей сменить религиозную идентичность на секулярную. Развернуть ее обратно смогут разве что живущие в ней мусульмане... Но тогда Европа перестанет быть собой.
Я не думаю, что мир будет настраиваться по европейской модели. По всей вероятности, количество сантиментов в нем существенно уменьшится. В режим выживания войдет и Европа. Ничего другого ей не остается. Тем не менее, лозунг «Европа защищает», хочется верить, останется. Хотя и наполнится новым смыслом. С единой Европой связано слишком многое, чтобы так просто махнуть на нее рукой. Возможно, ЕС и поторопился за нулевые расшириться с 15 членов до 27, и европейское многообразие перетягивает сейчас европейское единство. И все же игра стоит свеч. В случае удачного прохождения через нынешний кризис Европа вновь обретет равновесие центра и периферии, возможно, на новой (обновленной) культурной, а то и ментальной основе. Кризис не только разрушает старое, он также вызывает более или менее глубокие перемены.
P. S. У меня есть небольшой счет в евро. Я не буду переводить его в доллары или в рубли. Я ставлю на то, что через несколько лет евро вновь будет сильным.
