Хотя «Анатомия Тайн» тоже выдумка, архив Фрэнсиса Уолсингема действительно исчез после его смерти в 1590 году и не найден по сей день. А в списке подозреваемых в его похищении Томас Фелиппес давно занял одно из первых мест. Что до содержания манускрипта, я по большей части предлагаю свои отгадки некоторых елизаветинских тайн, все еще остающихся нераскрытыми. То, что Энтони Бэкон был под следствием по обвинению в содомии во Франции, — единственное предположение в «Анатомии Тайн», которое многие историки считают достоверным.
Я позволила себе вольность, разрешив Томасу Хариоту пользоваться подзорной трубой в 1593 году. Когда он сконструировал свою первую «перспективную трубку», неизвестно, маловероятно, однако, что это было в 1593 году. Считается, что телескоп был изобретен голландскими изготовителями стекол для очков в начале семнадцатого века, и способ изготовления подзорных труб немедленно получил в Европе широкое распространение. Однако в оправдание этого эпизода следует сказать, что Хариот крайне мало сообщал о результатах своих научных исследований в разных областях, а так как он был знатоком оптики и интеллектуально равен Галилею, то теоретически не исключено, что он сконструировал подзорную трубу в 1593 году, хотя это и крайне маловероятно. Сохранить подобное изобретение в тайне было бы трудно до невозможности.
Во всех исторических главах я старалась соблюдать подлинность в мельчайших деталях. Например, сетования, которые Роберт Поули услышал на похоронах Марло, взяты из стихов, написанных о Марло вскоре после его смерти. Поули действительно получил алмаз от Энтони Бабингтона, одного из юных католических заговорщиков, которых он помог отправить на виселицу, когда в восьмидесятых годах действовал как провокатор. Наниматель Поули Роберт Сесиль действительно держал в своих комнатах экзотических птиц с Востока, и он был одним из главных спонсоров путешествия Уолтера Рэли в Гвиану. Предположительно значительную часть шестидесяти тысяч фунтов, которые в конце концов собрал Рэли, он получил от Сесиля. Что до пуританского проповедника, который ухватил Марло за локоть в двадцать второй главе, то памфлеты, предостерегавшие читателей об опасностях интеллектуальной любознательности, имели в ту эпоху широкое распространение, и упавший с высоты Икар был расхожим образом. И хотя Томас Хариот почти ничего не публиковал, есть много указаний на то, что он ставил эксперименты, чтобы выяснить природу радуги.
И последнее: мне хочется сказать несколько слов о реальном Кристофере Марло. Тайны, окружающие жизнь и смерть этой противоречивой личности, на протяжении столетий служили пищей для жарких споров. Большая часть исторических свидетельств, касающихся его характера, поведения и верований, опирается на сомнительные утверждения платных доносчиков, литературных соперников или на показания под пытками. А как ясно следует из разговора Кейт с Мединой в двадцать пятой главе, отчет о его смерти, принадлежащий королевскому дознавателю, — документ весьма сомнительный, полный малоправдоподобных подробностей. Факты, даже самые дразнящие, поддаются многим истолкованиям. То, что Марло, видимо, работал на секретные службы, отнюдь не доказывает, будто он был патриотом того или другого толка. Им мог руководить исключительно интерес к деньгам и приключениям. То, что ему грозили обвинения в атеизме, ничего не говорит о том, какими могли быть его религиозные верования на самом деле. Довольно часто подобные обвинения служили политическим оружием для дискредитации врага. Бесспорно, его пьесы указывают на большой скептицизм в религиозных вопросах и намекают на глубочайшее презрение к ортодоксиям его эпохи. Кроме того, они изображают такие дикие жестокости и насилие, что многие считают Марло бездушным и бессердечным. Однако на его пьесы, несомненно, воздействовала необходимость в на редкость кровавый век поражать, возбуждать и пленять пресыщенных театралов, а также находить патронов, выдерживать цензуру и, не исключено, подчеркивать свою позу политического диссидента. Использовать его пьесы, чтобы добраться до подлинного Марло, значит ступать по очень зыбкой почве.
