Она подхватила О’йкасуса и потянула за собой Рода, сжав ему локоть. Они подошли к пандусу, что вел к хорошо освещенному подземному проходу, по которому спешили туда-сюда машины, роботы и недолюди, занятые земной коммерцией.
Если бы не К’мелл, Род бы безнадежно потерялся. Хотя чудесное широкополосное слыжанье, столь часто застававшее его врасплох дома, не вернулось за несколько часов, что он провел на Старой Земле, прочие чувства создавали удушающее ощущение колоссального количества людей вокруг него и над ним. (Он не догадывался, что когда-то, в стародавние времена, население земных городов достигало десятков миллионов жителей; несколько сотен тысяч людей и сравнимое число недолюдей казались ему необъятной толпой.) Звуки и запахи недолюдей слегка отличались от звуков и запахов людей; некоторые из земных машин размером и возрастом превосходили все его фантазии; более того, циркуляция огромных количеств воды, миллионов и миллионов галлонов, использовавшихся в Землепорту для различных целей – дезинфекции, охлаждения, питья, промышленного применения, – заставила его ощутить, что он не среди немногочисленных строений, которые на Старой Северной Австралии назвали бы городом, а будто сам превратился в кровяную клетку, пробирающуюся по кровеносной системе некоего огромного, сложного животного, природу которого он понимал лишь отчасти. Этот город жил липкой, влажной, запутанной жизнью, о которой Род прежде не мог даже помыслить. Ее характеризовало движение. Он подозревал, что оно продолжалось днем и ночью, что в действительности никогда не останавливалось, что огромные насосы проталкивали воду сквозь входные трубы и стоки вне зависимости от того, спали люди или бодрствовали, что мозг этой системы не мог локализоваться в одном месте, но состоял из множества подмозгов, каждый из которых выполнял свои конкретные задачи и нес за них ответственность. Неудивительно, что здесь требовались недолюди! Даже с совершенной автоматикой было бы скучно и неприятно держать достаточное число людей-контролеров, чтобы те переключали различные системы, если в них что-то ломалось или их требовалось объединить. Старая Северная Австралия обладала жизненной силой – но то была сила открытых полей, немногочисленных жителей, колоссального богатства и вечной военной угрозы; на Земле это была жизненная сила выгребной ямы, компостной кучи, однако гниющие, цветущие, растущие компоненты представляли собой не отходы, а людей и почти-людей. Неудивительно, что его праотцы сбежали из таких городов. Должно быть, для свободных людей это была настоящая чума. Даже Изначальная Старая Австралия где-то здесь, на Земле, лишилась своей открытости и свободы, чтобы стать единым огромным городом-комплексом Нанбьень. Очевидно, с ужасом подумал Род, он был в тысячу раз больше этого города, Землепорта. (Род заблуждался: перед своей гибелью Нанбьень был в сто пятьдесят тысяч раз больше Землепорта. Когда Род посетил Землепорт, в нем насчитывалось всего двести тысяч постоянных жителей плюс те, что приходили из ближайших пригородов, в то время как внешние пригороды по-прежнему лежали в запустении; однако население Австралии – называвшейся Аоджу Нанбьень – достигало тридцати миллиардов, прежде чем она погибла, и Дикие вместе с меншенягерами принялись истреблять выживших.)
Род испытал потрясение – в отличие от К’мелл.
Несмотря на скулящие обезьяньи протесты, она опустила О’гентура на землю, и тот неохотно затрусил рядом с ними.
С дерзкой осведомленностью истинной городской девчонки она подвела их к переходу, откуда доносился непрерывный свистящий рев. Надписями, изображениями и голосом система предупреждения повторяла: «ПРОХОД ВОСПРЕЩЕН. ТОЛЬКО ГРУЗЫ. ОПАСНАЯ ЗОНА. ПРОХОД ВОСПРЕЩЕН». К’мелл подхватила О’йкасуса/О’гентура, взяла Рода за руку и запрыгнула вместе с ними на вереницу быстро плывших в воздухе платформ. Ошеломленный внезапностью перемещения, Род крикнул:
– Грузы? Что это?
– Вещи. Ящики. Еда. Это Центральный трек. Нет смысла шагать шесть километров, когда можно доехать. Будь готов спрыгнуть по моему знаку.
