– Тебе хватило упрямства, чтобы не войти в эту комнату?
– Не упрямства, мой лорд. Просто я люблю его, моего мужчину.
– Ты ждала, девочка, много месяцев?
– Не все время. Я выхожу в коридор, когда нуждаюсь в пище, или питье, или сне, или отправлении естественных надобностей. У меня даже есть зеркала, и расчески, и щипцы, и краска, чтобы делать себя красивой, такой, какую может пожелать Солнечный Мальчик.
Лорд Сто Один оглянулся. Музыка была тихой, пронизанной не печалью, а какими-то другими эмоциями. Мужчина исполнял долгий, медленный танец, крался и тянулся, перекладывая конгогелий из одной руки в другую.
– Танцор, ты слышишь меня? – крикнул лорд Сто Один, вновь ощутив ток Инструментария в своих венах.
Танцор не ответил и не изменил направления движения. Но маленький барабан внезапно произнес: кид-норк, кид-норк.
– Он и лицо за ним – они ведь позволят девушке уйти, если, уходя, она действительно забудет его и это место. Ведь так? – спросил Сто Один танцора.
Ритиплин, ратаплан, – ответил большой барабан, не подававший голоса с тех пор, как Сто Один освободился.
– Но я не хочу уходить, – сказала девушка.
– Знаю, что не хочешь. Ты уйдешь, чтобы сделать мне приятное. Можешь вернуться, как только я закончу свою работу. – Она молчала, и он продолжил: – Один из моих роботов, Ливий, тот, в которого записан генерал-психиатр, побежит вместе с тобой, но я прикажу ему забыть это место и все, что с ним связано. Summa nulla est. Ты меня слышал, Ливий? Ты побежишь с этой девушкой – и ты забудешь. Ты тоже побежишь и забудешь, моя дорогая Сантуна, однако спустя двое земных суток от этого момента ты вспомнишь достаточно, чтобы вернуться, если пожелаешь и если будешь в этом нуждаться. В противном случае ты пойдешь к госпоже Ммоне и узнаешь от нее, чем тебе следует заниматься до конца жизни.
– Вы обещаете, мой лорд, что два дня и две ночи спустя я смогу вернуться сюда, если пожелаю?
– А теперь беги, моя девочка, беги. Беги на поверхность. Ливий, понесешь ее, если понадобится. Но бегом, бегом, бегом! От этого зависит не только ее жизнь.
Сантуна очень серьезно посмотрела на него. Ее нагота была невинностью. Верхние золотые веки сомкнулись с нижними черными, когда она моргнула, а затем смахнула слезы.
– Поцелуйте меня, и я побегу, – сказала она.
Он наклонился и поцеловал ее.
Она повернулась, бросила последний взгляд на своего любовника-танцора, а затем длинными шагами побежала по коридору. Ливий бежал за ней, изящно, неутомимо. Через двадцать минут они достигнут верхних границ Зоны.
– Ты знаешь, что я делаю? – спросил Сто Один танцора.
На этот раз танцор и стоявшая за ним сила не снизошли до ответа.
– Вода, – сказал Сто Один. – В моем паланкине есть кувшин с водой. Отнеси меня туда, Флавий.
Робот-легионер отнес постаревшего, трясущегося Сто Одного к паланкину.
VIII
Затем лорд Сто Один прибегнул к уловке, которая изменила человеческую историю на много веков вперед, – и, сделав это, выжег огромную каверну в чреве Земли.
Лорд воспользовался одной из самых тайных хитростей Инструментария.
Тройной мыслью.
Лишь немногие посвященные умели мыслить тройственно, если им предоставляли возможность упражняться. К счастью для человечества, лорд Сто Один был из числа этих везунчиков.
Он пустил в ход три мыслительные системы. На верхнем уровне он вел себя рационально, изучая старое помещение; на более нижнем уровне – замышлял безумный сюрприз для танцора с конгогелием. А на третьем, самом нижнем уровне решал, что нужно сделать за время, необходимое для того, чтобы моргнуть глазом, после чего доверял все прочее своей автономной нервной системе.
Вот какие команды он отдал:
Флавий должен перейти в режим беспорядочной тревоги и подготовиться к нападению;
Нужно связаться с компьютером и приказать ему записать все происходящее, все, что узнал Сто Один; также нужно показать ему, как предпринять контрмеры. Больше Сто Одни об этом не думал. Образ действия – костяк возмездия – на тысячные доли секунды вспыхнул в его сознании и погас.
Музыка взревела.
Белый свет обрушился на Сто Одного.
– Ты хотел причинить мне вред! – крикнул Солнечный Мальчик из-за готической двери.
