С этими словами стоп-капитан отбыл. Магно Талиано улыбнулся светопробойщикам. У всех них мелькнула одна и та же мысль:
Как такой приятный человек смог прожить все эти годы в браке с каргой вроде Долорес О? Неужели эта ведьма, этот кошмар, когда-то действительно была красива? Неужели это чудовище когда-то было женщиной, а именно божественной и восхитительной Долорес О, чье лицо по-прежнему иногда мелькает на четыре-ди?
Да, он был приятным, несмотря на долгий брак с Долорес О. Ее одиночество и жадность впились в него, как вампир, но ему вполне хватало сил на двоих.
Ведь он был капитаном величайшего из межзвездных кораблей.
Светопробойщики еще улыбались ему в ответ, а его правая рука уже потянула церемониальный золоченый корабельный рычаг. Лишь этот инструмент на судне был механическим. Все прочее давно заменила электроника или телепатия.
В зале плоскоформирования возникли черные небеса, ткань пространства забурлила вокруг, словно вода у подножия водопада. За пределами этой комнаты пассажиры степенно разгуливали по ароматным лужайкам.
Выпрямившись в своем капитанском кресле, Магно Талиано почувствовал, как в стене напротив формируется паттерн, который через три-четыре сотни миллисекунд сообщит ему, где он находится, и подскажет, куда двигаться.
Он вел корабль импульсами своего мозга, которому стена служила превосходным дополнением.
Стена представляла собой живую кладку замыкателей – ламинированных карт, по сто тысяч на дюйм, и была спроектирована и построена на все возможные случаи для путешествия, в котором корабль всякий раз по-новому преодолевал наполовину неведомые просторы пространства и времени. Корабль прыгнул, как обычно.
Новая звезда сфокусировалась.
Магно Талиано ждал, что стена покажет ему, где он находится, собираясь (вместе со стеной) вернуть корабль в узор звездного пространства, переместить его посредством огромных прыжков из начальной точки в конечную.
Ничего не произошло.
Ничего?
Впервые за сотню лет его сознание узнало панику.
Здесь не могло ничего не быть. Только не ничего. Что-то должно было сфокусироваться. Замыкатели всегда фокусировались.
Он потянулся к ним разумом – и с отчаянием, выходившим далеко за пределы обычной человеческой скорби, понял, что они заблудились, чего прежде не случалось ни с одним кораблем. По какой-то ошибке – первой в истории человечества – вся стена состояла из копий одного замыкателя.
Хуже того, пропал замыкатель экстренного возвращения. Они были среди звезд, которых никто из них раньше не видел, возможно, всего в пяти сотнях миллионов миль от прежней точки, возможно, в целых сорока парсеках.
А замыкатель пропал.
Они погибнут.
Энергии корабля хватит в лучшем случае на несколько часов, после чего на них обрушатся холод, чернота и смерть. И это будет конец – конец «Ву-Файнштайна», конец Долорес О.
III. Тайна старого темного мозга
За пределами зала плоскоформирования «Ву-Файнштайна» у пассажиров не было повода осознать, что они повисли в абсолютной пустоте.
Долорес О качалась в древнем кресле-качалке. Ее мрачное старое лицо было обращено к воображаемой реке, что текла по краю лужайки. Дита из Великого южного дома сидела на кочке у ног тети.
Долорес рассказывала о путешествии, которое совершила в юности, когда лучилась красотой – красотой, что везде порождала лишь раздоры и ненависть.
– …стражник убил капитана, а потом пришел в мою каюту и сказал: «Ты должна немедленно выйти за меня замуж. Я пожертвовал всем ради тебя». А я ответила: «Я никогда не говорила, что люблю тебя. Было очень мило с твоей стороны ввязаться в драку, и, полагаю, это в некотором роде комплимент моей красоте, но это не означает, что я принадлежу тебе до конца жизни. За кого ты меня принимаешь?»
Долорес О испустила хриплый, отвратительный вздох, напоминавший шорох холодных ветров в заледеневших ветвях.
– Так что сама видишь, Дита, красота ничего не решает. Женщина должна быть собой, чтобы выяснить, кто она такая. Я знаю, что мой супруг и повелитель, ход-капитан, любит меня, потому что моя красота увяла, а что ему любить без красоты, если не саму
